учебный год 2023 / Жуков. Философия права

но решить большинство этих вопросов невозможно, но потребность их решать от этого никуда не исчезает.

Переосмысление ранее выработанных решений и подходов, постоянное обращение к истории философии. Философское зна­ ние не имеет кумулятивного эффекта, его приращение не ведет к качественному изменению данного знания. Тексты, созданные

вантичности, в значительной мере не перестают быть актуальны­ ми и сейчас; написанное в последующие столетия практически ни

вкакой мере не отрицает предшествующих текстов. Такой эффект

наблюдается потому, что кардинальные вопросы человеческого бы­ тия ни тогда, ни теперь не могут быть окончательно разрешены. Че­ ловек, каким мы его знаем сейчас и тысячи лет назад, стоит перед одними и теми же мировоззренческими проблемами. Качественное изменение исторической ситуации (особенно в XX в., в эпоху науч­ но-технической революции, давшей миру не только материальные блага, но и ядерное оружие, что поставило мир на грань всеобще­ го уничтожения) не привело и, судя по всему, не могло привести к качественному изменению самого человека, его сознания и ан­ тропологических свойств. Как и тысячи лет назад, перед человеком стоят экзистенциальные проблемы смысла жизни и смерти, свобо­ ды, личной ответственности, войны, всевластья государства и т.п. При всем многообразии мировой философской мысли все решения и подходы к кардинальным проблемам бытия сводятся к несколь­ ким позициям, которые со времен Платона и Аристотеля хорошо известны. Поскольку условия человеческого бытия принципиально не меняются, неизменными остаются и базовые смысловые модели мира. Уже в Древнем мире, по сути, были высказаны все главные мысли о проблемах бытия, в дальнейшем они только разрабатыва­ лись, дифференцировались, модифицировались, приобретая новые оттенки и нюансы. С течением времени придумывать что-то новое

всфере философии становится все труднее. Сейчас накоплен мас­ сив философской литературы такой колоссальной величины, что на его чтение может не хватить и жизни человека. В XIX, и особенно

вXX в. объем философской литературы растет в геометрической прогрессии, поскольку число пишущих многократно возрастает. Философскую классику в основном знают и читают, а вот худо­ жественную литературу XX - начала XXI в. знают избирательно, представления о ней весьма фрагментарные. Как правило, огра­ ничиваются чтением своей национальной литературы, тексты со­ временных зарубежных авторов практически неизвестны. В таких культурно-исторических условиях создать что-то весьма ориги­ нальное крайне сложно, а лучше сказать, невозможно. Ситуацию

вфилософии можно сравнить с ситуацией в музыке. Возникает ощущение, что к середине XX в. потенциал мировой музыкальной

20

мысли выдыхается. Последние гиганты в музыке работают в основ­ ном в духе отрицания классики XVII-XIX вв. Композиторы вели­ кие, но повторять уже сочиненное нельзя, вторые Бах, Моцарт или Бетховен не нужны. Надо создавать что-то новое, а как это можно сделать, если образцы абсолютной гармонии уже созданы? При­ ходится, опираясь на классику, корежить эту классику и создавать нечто, ей противостоящее. Отсюда - музыкальный авангард (а луч­ ше сказать - декаданс) таких композиторов, как Шостакович или Шёнберг. Опера XX в. хотя и обладает оригинальными чертами, но уже несет на себе печать вырождения, как, впрочем, и вся музыка XX столетия. Музыка названных композиторов - выдающаяся, но очевидно, что это закат великого музыкального искусства, каким мы его знаем в эпоху барокко или классицизма. Стравинский, пы­ таясь найти свое оригинальное лицо, зачастую перерабатывал му­ зыкальную классику (в основном барокко) с целью сделать нечто оригинальное. Таким образом, великие композиторы XX в. сочи­ няли свои произведения либо путем отрицания классики, либо ее перерабатывая. По-другому создать что-то оригинальное было уже нельзя, все уже было написано до них. Так и в философии: послед­ ние шедевры были созданы в первой трети XIX - первой половине XX в., дальше работать в философии можно было либо путем отри­ цания классики, либо обращаясь к ней и ее перерабатывая. Хайдег­ гер, по-видимому, последний великий философ, пошел по второму пути, французские постмодернисты - по первому. В случае с Хай­ деггером наблюдается упадок философии, постмодернизм демон­ стрирует ее вырождение. Философия XX в., оказавшись в ситуации дефицита идей, в наибольшей степени выражает общую тенденцию в философской мысли - постоянное обращение к ранним философ­ ским источникам. Однако если Гегель, опираясь на традицию евро­ пейского идеализма, двигался вверх и вперед, то философам XX в. оставалось либо идти по прямой, интерпретируя классику, либо, от­ рицая ее, спускаться вниз. В любом случае и во всей мировой фило­ софии, и особенно в современной философии присутствует ярко выраженная особенность - возвращаться к ранее высказанным иде­ ям с целью либо развить их, либо дать им новую интерпретацию. Изобрести колесо мало кому удается, как правило, оказывается, что оно уже кем-то создано.

* * *

Опираясь на сказанное, в философии можно особо выделить два аспекта.

Философия как метод: это способ мышления, направленный на выявление предельных оснований бытия, его смысла и выступающий в форме рационализации ценностных установок.

21

1. В классической и современной литературе распространено мнение, согласно которому предметом философии права высту­ пает должное право, идеальное право, право, каким оно должно быть. Такой подход в наибольшей степени характерен для разного рода метафизических вариантов философии права. Действитель­ но, философия в своем стремлении осмыслить право и государство конструирует некую идеальную реальность, модель, в большей или меньшей степени отражающую существенные свойства права. Философия, пытаясь найти в праве главное, основополагающее идейное ядро, невольно начинает исследовать не реальное, а умоз­ рительное право. Так, например, Гегель, руководствуясь формулой «все действительное разумно; все разумное действительно», ставит перед собой цель найти основания права в логике саморазвивающегося и самопознающего мирового разума, т.е. в некоей свехприродной реальности.

Вместе с тем нельзя согласиться с мнением, будто предметом философии права выступает только и исключительно идеальное право.

Во-первых, нельзя не видеть, что идеалисты, конструируя раз­ личные модели права, по существу, отталкиваются от права реаль­ ного, эмпирического. Изучение идеального, должного права зача­ стую скрывает процесс познания позитивного права. Творческий импульс идеалистам дает право, существующее в жизни, со всей его несправедливостью, жестокостью, репрессивной мощью, неумоли­ мостью, всепоглощающим характером.

Во-вторых, в истории философии есть многочисленные приме­ ры, когда позитивное право прямо признается предметом философ­ ского осмысления. Так, С.Н. Булгаков, Н.А. Бердяев, С.Л. Франк, Б.П. Вышеславцев дали анализ реально функционирующего, а не придуманного права, достигнув при этом высокого уровня обоб­ щений уже метафизического характера. При внешней мистифици­ рованное™, с позиции религиозной метафизики им, в частности, удалось убедительно показать, что право и государство в их эмпи­ рическом проявлении есть факт несовершенства самого человека, своеобразная тень его земной, порочной природы, следствие его нравственной ущербности.

2. Распространенной является точка зрения, согласно которой предметом философии права выступает методология права, теория познания права. Сведение философии к гносеологии стало след­ ствием рационалистической традиции западноевропейской фило­ софии, стремившейся в Новое время приобрести точность естество­ знания, а позднее переросшей в подобие сциентизма. Наиболее ярко такой подход представлен в феноменологии Э. Гуссерля, который поставил задачу превратить философию в «строгую науку» о чи-

23

стых принципах сознания и знания. Феноменология есть прежде всего универсальное учение о методе, сводящего в конечном счете субъект познания к объекту познания, а объективный мир - к сово­ купности атрибутов познающего сознания. Философия (в данном случае - феноменология) обращается здесь не к самому предмету, а к его логическому отражению, изучение вещей заменяется изуче­ нием их понятийных конструкций. Философия права, построенная на методе феноменологической редукции (Ф. Шрейер, Ф. Кауфман, Г. Гуссерль, Н.Н. Алексеев), фактически обращена не на саму сущ­ ность государства и права, а на юридический понятийный аппарат.

В современной отечественной литературе позицию сведения философии права к гносеологии права (но уже на базе марксист­ ской философии) занимает Д.А. Керимов.

Понятно, что философия права может и должна выступать и в качестве метода; очевидно, что философско-правовое познание осуществляется путем использования соответствующих понятий; ясно также, что одна из задач философии права - формирование собственного понятийно-логического аппарата, но на этом осно­ вании не следует сводить философию права исключительно к ее гносеологической функции. Помимо гносеологии философия пра­ ва включает в себя этические, онтологические и даже эстетические аспекты права.

3. Нередко встречается такая позиция: предметом философии права является правосознание, что характерно, в частности, для философии права И.А. Ильина. Для этого автора правосознание - ключевая категория, объединяющая в себе все стороны жизни права и государства (идеальные, материальные, психологические, этические, религиозные, национальные). Например, в своей работе «О монархии и республике» он исследует не юридические аспекты формы правления, а республиканское и монархическое правосозна­ ние. Следует признать, что, изучая общественное правосознание, мы сможем многое узнать о ценностных и сущностных свойствах государства и права. Правосознание - это не просто идеальный образ политико-правовой действительности, не просто ее модель, правосознание - это способ, форма политико-правового бытия, это само государство и само право в их идеальной реальности.

Вместе с тем государство и право имеют не только идеальную со­ ставляющую, они представляют собой институты, обладающие ор­ ганизационной и материальной частью. Политико-правовая реаль­ ность находится не только в сознании людей, но также противостоит им как внешняя, объективная отчужденная сила с собственными стимулами к самоорганизации, самовыживанию и самосохранению. Государство и право - устойчивые эмпирические феномены, кото­ рые могут и должны быть оценены с философской точки зрения как

24

факты социальной реальности, живущие самостоятельной, не зави­ симой от правосознания жизнью. Отсюда вывод: замыкаться только на правосознании при исследовании политико-правовых явлений - значит, неоправданно ограничивать предмет философии права.

4. В зарубежной и отечественной юридической литературе за по­ следние 100-150 лет сложилась традиция рассматривать в качестве предмета философии права в основном и прежде всего право, но не государство. В XX в. для такого подхода появляются объективные основания в связи с дальнейшей специализацией социальных наук, с появлением таких дисциплин, как политология, философия поли­ тики, политическая философия и отделением их от теоретического правоведения. Кроме того, право вполне можно рассматривать как автономный, самостоятельный феномен, имеющий собственную природу.

Однако в реальной, а не придуманной жизни, в мире реальных человеческих отношений право и государство связаны между собой многочисленными невидимыми нитями. Умозрительно, в теории провести грань между правом и государством возможно и необ­ ходимо, но при этом не следует упускать из виду всю условность такого разделения. Серьезнейшим теоретическим недостатком мно­ гих либеральных авторов следует признать их стремление доказать независимость права от государства. Во имя идеологических догм в жертву приносится истина. Во всяком случае, избрание в качестве предмета философского анализа исключительно права восприни­ мается как пробел, как проявление узости взглядов, как теоретиче­ ская слабость.

Определение статуса той или иной отрасли знания, той или иной дисциплины проводится по двум критериям: предмету и ме­ тоду. Если у двух или трех дисциплин один и тот же предмет и одна и та же методология, тогда вывод однозначен: перед нами одна дис­ циплина, а не две и не три. Соответственно, если исходить из при­ знания философии права как самостоятельной отрасли знания, то необходимо точно, четко, ясно указать на ее предмет.

В нашем обществоведении есть устойчивая традиция (без ко­ торой, правда, вполне можно было бы обойтись), согласно которой в каждом научном исследовании (особенно в диссертационном) автор обязан назвать объект и предмет исследования, где объект - некая объективная реальность, а предмет - конкретная ее часть. Применительно к философии права это может выглядеть пример­ но так:

Объект философии права - государство и право.

Предмет философии права:

1) предельные основания государства и права (политико-право­ вого бытия);

25

2)смысл государства и права;

3)ценностные свойства государства и права;

4)методология познания государства и права.

3. Проблема истины в философии права

Познание - один из видов человеческой деятельности, один из способов духовно-практического освоения человеком мира. Разли­ чают знание и познание. Если знание - адекватное представление людей о действительности, то познание - способ получения знаний. С первобытных времен человек в своей борьбе за выживание вы­ нужден был добывать максимально полное и точное представление об окружающем мире, о свойствах вещей и их отношениях. Доброт­ ность знаний о действительности непосредственным образом вли­ яла на уровень защищенности человека от неблагоприятного воз­ действия сил природы.

По мере усложнения социокультурных форм человеческого бытия развивалось сознание людей, совершенствовались средства познания мира. Уже на этапе неолита (VIII-IV тыс. до н.э.) офор­ мились основные виды познания: обыденное, религиозно-мифоло­ гическое, художественное (эстетическое), научное, философское. Если в Древнем мире данные виды познания существовали, как правило, слитно, накладываясь один на другой, то позднее (начиная с эпохи Возрождения) они заметно дифференцировались.

На уровне обыденного познания постигаются очевидные, эле­ ментарные истины (например, власть предполагает подчинение, право есть регламентация поведения человека и т.п.). Не следует думать, что обыденное познание политико-правовых явлений было свойственно людям только на ранних этапах исторического разви­ тия, в донаучную эпоху. Для человека современной культуры обы­ денное познание - также неотъемлемый элемент процесса познания, создающий эмпирическую базу для более высоких форм познания.

Религиозно-мифологическое познание в основном было присуще древним народам. Вместе с тем следует отметить, что и мифология, и религия, давая свое, зачастую мистифицированное объяснение по- литико-нравовых явлений, стремились выявить в них рациональный компонент, найти логику и смысл. Построенная на основе религиоз­ но-мифологического познания картина мира нередко давала людям довольно точные ориентиры политического поведения.

Искусство предоставляет человеку (и в древности, и сейчас) дополнительную возможность с помощью конкретных образов ли­ тературных, музыкальных, архитектурных произведений лучше понять специфику мира политики и права. Например, сочинения О. де Бальзака, Ч. Диккенса, Л.Н. Толстого, Ф. Кафки способны

26

сказать о бездушии государственной машины больше, чем отдель­ ные теоретические статьи.

Наука - наиболее важный вид познавательной деятельности, направленный на выработку объективных, системно организован­ ных и обоснованных знаний о мире. Благодаря науке человечество смогло развить производительные силы до гигантских размеров, создав на этой основе высокий уровень материального благососто­ яния. Для научного познания характерно стремление к получению о свойствах вещей предельно точного, объективного знания (осо­ бенно для естественных и технических наук).

Философия - особый вид познания, в рамках которого ведет­ ся поиск предельных смысловых, ценностных и логических осно­ ваний вещей.

Под истиной обычно понимают «адекватное отражение объек­ та познающим субъектом, воспроизведение его так, как он суще­ ствует сам по себе, вне и независимо от человека и его сознания»*. Истина - необходимое свойство знания, раскрывающее характер соответствия знания объективным параметрам действительности. Только истина может быть сколько-нибудь надежным ориентиром человеческой деятельности. Когда говорят об истине, всегда хотят подчеркнуть ее объективный, не зависимый от человека характер. Вместе с тем необходимо четко понимать, что истина - категория человеческого сознания, существование истины вне человека или без человека невозможно, лишено всякого смысла. Истина - ре­ зультат познания, итог разного рода логических операций, произ­ веденных человеческим мышлением. Истина как некое объектив­ ное знание может находиться исключительно в форме какой-либо знаковой системы, изобретенной человеком. В известном смысле роль познающего сознания, роль субъекта (т.е. человека) в деле по­ лучения знания - решающая. Тезис об объективности истины не следует понимать буквально как абсолютно точный, всесторонний и полный слепок действительности. Объективность истины - некое допущение, принятая в научном мире условность, требующая мно­ гочисленных оговорок. Факты действительности, проходя бесчис­ ленные лабиринты человеческого сознания, зачастую приобретают далекий от оригинала вид. Наши представления о вещах - всегда мысленный образ, понятие, а не сама вещь, между представлением о вещах и самими вещами всегда будет дистанция большего или меньшего размера.

Необычайная сложность познавательного процесса отразилась в истории философии, где истина трактуется как в идеалистиче­ ском, так и в материалистическом ключе.

* Философский энциклопедический словарь. М., 1989. С. 230.

27

С позиции объективного идеализма истина есть знание об иде­ альной природе вещей. Поскольку эмпирический, природный мир есть отражение (или трансформация) мира идеального, то исти­ на и есть знание об этой сверхприродной реальности. Так, соглас­ но Платону чувства не могут быть источником истинного знания, только познание умозрительного мира идей ведет к истине. При всей спорности взглядов объективных идеалистов на природу ис­ тины им удалось распространить мнение о принципиальной по­ знаваемости вещей. Гегель, например, выдвинул тезис о тождестве мышления и бытия, сведя все явления и процессы действитель­ ности к саморазвитию мирового разума, некоей абсолютной идеи (в конечном счете Бога). Человек, государство и право являются элементами саморазвивающегося мирового духа, принадлежат ему как части единого целого, почему человек и оказывается способным познать политико-правовую реальность. В лице человека абсолют­ ная идея познает саму себя, в том числе такие ее части, как государ­ ство и право. Знаменитое положение Гегеля «все действительное разумно, все разумное действительно» означает, что государство

иправо возникают и существуют не произвольно, а в силу логи­ ки развития мирового разума. Способность познания государства

иправа основано на том факте, что бытие общества, его институтов

иотдельного человека подчинено единой логике абсолютной идеи.

Рациональное зерно данной конструкции состоит в том, что го­ сударство и право, являясь также и идеальными образованиями, не­ посредственным образом связаны с индивидуальным и обществен­ ным сознанием и самосознанием. Логика сознания больших масс людей пронизывает деятельность государства и функционирование права, определяет векторы развития политико-правовой реальности. Познание сознания и самосознания общества дает, конечно, и знания о государстве и праве. Однако претензии объективных идеалистов на абсолютность добываемой ими истины преувеличены: понимая под истиной знание некоей объективной идеальной реальности, они, по существу, имеют дело не с самими вещами, а с их образами.

Для субъективных идеалистов (Дж. Беркли, И.Г. Фихте) истина есть комплекс реакций человека (ощущения, переживания, идеи), возникающих при его соприкосновении с реальностью. Внешний мир здесь рассматривается как проекция индивидуального созна­ ния, что делает истину категорией субъективной и относительной. Данная логика может привести к солипсизму, т.е. такой крайней субъективно-идеалистической позиции, согласно которой суще­ ствуют только человек и его сознание, а объективный мир (в том числе люди) существует лишь в сознании индивида. Несмотря на крайности субъективного идеализма, к заслугам последнего следует отнести утверждение, как минимум, двух верных тезисов: 1) человек

28

познает мир не непосредственно, а опосредованно, с помощью своих чувств и сознания; 2) всякое человеческое восприятие субъективно.

Действительно, как можно объяснить, что в буржуазной Европе XIX в. государство оценивалось как диктатура буржуазии (марк­ сизм), как абсолютное зло, несущее насилие человеку (анархизм), как реализованное право (либерализм) и т.д. Дело не только в том, что за каждой позицией стояли вполне конкретные материальные

иполитические интересы. Люди действительно по-разному воспри­ нимают власть и государство в зависимости от жизненного опыта, особенностей психологии и сознания. Например, одно дело - книж­ ное восприятие государства, в тиши библиотек или студенческой аудитории, совсем другое - почувствовать тяжелую поступь власти в конкретной жизненной ситуации. Если подходить формально, то всякое нормальное государство должно иметь органы принуждения

иприменять санкции к правонарушителям. Однако если взглянуть на государство глазами человека, которому оно, по выражению В.В. Розанова, «переламывает кости», картина получается не такая благодушная. Русский социалист М.А. Бакунин становится убеж­ денным анархистом, отбывая сроки в тюрьмах Европы и России. Можно с уверенностью предположить, что для зеков современной России, находящихся в каменном мешке штрафного изолятора, го­ сударство - отнюдь не гарант прав человека, а монстр, заслуживаю­

щий гибели. Восприятие государства людьми, им раздавленными,

ввысшей степени субъективно, но данная субъективность - часть правды (истины) о политико-правовой реальности.

Субъективизм в восприятии государства и права характерен не только для отдельных людей или социальных групп, общество в це­ лом глубоко субъективно в своей оценке политико-правовой дей­ ствительности. Так, русский религиозный философ А.Ф. Лосев убе­ дительно показал, что любое общество смотрит на мир через призму символов, образующих систему социального мифа. Между обще­ ством и объективной реальностью всегда находится слой культуры

ввиде принятых в данной эпохе символов, задающих угол зрения на те или иные вещи. Социальный миф, выполняя позитивные функ­

ции (интеграция общества, передача опыта, воспитание), играет и негативную роль: будучи глубоко укорененным в общественном сознании, он зачастую мешает объективному пониманию вещей, тормозит развитие рациональных форм мышления. Коммунистиче­ ская идеология СССР, по мнению А.Ф. Лосева, - тот же миф, за­ менивший собой систему символов царской православной России.

Опираясь на данную «диалектику мифа», можно сделать при­ мерно такой вывод: в своих оценках государства и права народы не столько идут по направлению к истине, сколько сменяют один миф на другой, одну смысловую картину на другую. Например, ли-

29