6 курс / Судебная медицина / Воспоминания судебного медика

(особенно правой) разошлись по сторонам. Очевидно, связаны руки были крайне слабо.

При дальнейшем осмотре оказалось, что рубашка слева была рассечена поперек большим разрезом; на коже соответственно последнему под соском имелось три веерообразных поверхностных надреза и одна по­ перечная царапина. Кожа в окружности на довольно большом протяжении и одежда с внутренней поверхно­ сти были слегка запачканы кровяными мазками. На передне-левой поверхности шеи было разбросано не­ сколько весьма поверхностных ссадин неправильно-полу­ лунной формы. Других повреждений при осмотре трупа Боровкова не было замечено.

стояла кровать, на которой лежали трупы гр-на Кирпичева и его маленького сына и, наконец, в последнюю комнату — спальню жены Кирпичева, труп которой ле­ жал на постели, причем голова трупа была накрыта подушкой.

В ящиках комода, стоявшего в комнате Кирпичева, все было перерыто, так же как и во взломанном сун­ дуке, находившемся в спальне Кирпичевой.

На трупах Кирпичевых были обнаружены многочис­ ленные рубленые, ушибленые, ножевые, колотые и ре­ заные раны (шеи были перерезаны до позвоночника), причем длинник колотых ран приблизительно соответ­ ствовал ширине клинка финского ножа, извлеченного из рубленой раны головы Боровкова, а углы каждой колотой раны представлялись разными; один — острый и один — слегка закругленный.

Нужно было полагать, что повреждения на всех тру­ пах причинялись одними и теми же предметами, а имен­ но: топором (лезвием и обухом) и финским ножом, при­ чем в убийстве принимало участие, очевидно, не менее двух лиц. Создавалось такое впечатление, что Боров­ ков сначала был связан, может быть, после того, как ему причинили ряд ран, затем были убиты Кирпичевы, последние же удары вновь наносились Боровкову, воз­ ле трупа которого и были оставлены орудия убийства.

123

одинаково выраженных на всех трупах (трупные пятна в первой фазе стадии стаза, достаточно хорошо выра­ женное трупное окоченение, отсутствие признаков гние­ ния), следовало предположить, что убийство произошло часов 11 —13 тому назад, то есть, вероятно, между 12—• 2 часами ночи.

Со слов понятых (соседей), топор принадлежал Кирпичеву и стоял обычно в кухне за умывальником, а финский нож был весьма похож на нож убитого Боровкова, который часто носил его с собой. Гр-н Кирпичев, инвалид, накануне только продал имевшуюся у него в собственности карусель за 3000 рублей. Убий­ ство, очевидно, было произведено с целью грабежа. Среди разбросанных в ящиках комода бумаг была най­ дена выданная за два дня перед тем сберегательная книжка, из которой было видно, что 2700 рублей из по­ лученных 3000 рублей за продажу карусели были сда­ ны Кирпичевым в сберегательную кассу. Таким образом, убийцы, не зная о сдаче гр-ном Кирпичевым денег в сберкассу, нашли, нужно полагать, не более 200—300 рублей.

При логическом разборе всех обнаруженных при осмотре трупов данных необходимо было прежде всего остановиться на трупе Боровкова, метод убийства ко­ торого резко отличался от приемов убийства, приме­ ненных ко всем членам семьи Кирпичевых.

Если граждане Кирпичевы были убиты, по-видимо­ му, в весьма короткий промежуток времени решитель­ ными, сильными ударами один за другим, причем у всех, между прочим, была разрезана шея до самого позвоночника, даже у четырехлетнего мальчика, кото­ рый ни в какой степени не мог быть опасным в отно­ шении сопротивления, а мог лишь, очевидно, узнать ко­ го-либо из убийц,— то гр-н Боровков был убит, по-ви­ димому, не сразу: его сочли возможным связать, и лишь затем причинили ему смертельные ранения.

Связывание рук жертве производится всегда с оп­ ределенной целью •— лишить ее возможности сопротив­ ления, причем обычно связывают руки так крепко, что (если затем совершается убийство) и на трупе нам трудно бывает развязать туго затянутые узлы, прихо-

124

ным путем: какой-то маленькой мочальной веревочкой и так слабо, что не требовалось особого усилия, чтобы

Как показывает судебно-медицинская практика, жертва при связывании обычно оказывает весьма зна­ чительное сопротивление. В данном же случае, несмот­ ря на то, что связанный Боровков был высокий креп­ кий молодой мужчина, следов борьбы не было: кровать не сдвинута, одежда не смещена, не измята, пиджак под Боровковым расстелен ровно, также без следов бес­ порядка. Наконец, при внимательном осмотре повреж­ дений на трупе Боровкова обращали на себя внимание большой разрез рубашки и в то же время мелкие вее­ рообразные надрезы кожи и царапина в области серд­ ца, чрезвычайно характерные для причиненных собст­ венной рукой. Распространение кровяных мазков на довольно значительное пространство вокруг этих мел­ ких, поверхностных повреждений кожи, а также запач­ канные кровью ладони, особенно правая, создавали впечатление умышленного размазывания небольшого количества крови на большее пространство.

Учитывая все сказанное в отношении трупа Боров­ кова, очевидное причинение Боровковым самому себе мелких надрезов кожи, а вероятно, и ссадин на шее слева, размазывание крови вокруг повреждения, край­ не слабое, совершенно необычное связывание рук, от­ сутствие в то же время следов борьбы и самообороны, убийство Боровкова, по-видимому, последним, а также и другие данные осмотра (открытие запертой изнутри двери убийцам, употребление последними оружия, при­ надлежавшего хозяевам квартиры, и, по-видимому, но­ жа Боровкова), возможно было тут же, по окончании первичного осмотра трупов на месте их обнаружения, предположить, что Боровков был, очевидно, участни­ ком убийства.

Нужно полагать, что он открыл убийцам дверь и сам, вероятно, принимал участие в убийстве. План их, очевидно, состоял в том, чтобы после убийства и ог­

125

живых. Для этой цели он произвел большой разрез своей рубашки, причинил ряд надрезов кожи, размазал кровь на груди, по-видимому, осаднил себе кожу на шее, лег с тем, чтобы его связали. Убийцы связали его, а затем, чтобы отделаться от лишнего пайщика (тем более, что при ограблении вместо 3000 рублей, на ко­ торые они рассчитывали, было найдено не более 300 рублей), убили его и скрылись.

После такого предположения здесь же, на месте происшествия, опросили ряд соседей по двору — с кем они в последнее время встречали Боровкова. Оказыва­ ется, что его в последние дни часто видели в обществе гр-на Ахметова, жившего в соседнем дворе. Немедлен­ но отправились в квартиру Ахметова и произвели у не­ го тщательный обыск, причем из-под кровати извлекли окровавленную одежду его и его жены.

Преступление было раскрыто.

Предположение наше полностью подтвердилось. Бо­

с мужем и женой Ахметовыми и с их родственником — подростком, который должен был стоять на карауле. Убивали трое: Боровков и Ахметовы. Затем Боровков причинил себе незначительные повреждения на груди, и на шее, разрезал рубашку и лег на кровать вниз ли­ цом для того, чтобы сообщники связали ему руки для инсценировки покушения на его убийство. После этого обманутые в своих надеждах убийцы (действительно, денег осталось всего лишь около 300 рублей вместо 3000) решили убить Боровкова, что ими и было сде­ лано.

Во всей этой довольно сложной картине помогли разобраться лишь данные первичного осмотра трупов на месте их обнаружения, причем, как нетрудно убе­ диться из всего вышеописанного, успех расследования был обусловлен лишь тем, что судебно-медицинские и криминалистические доказательства были теснейшим образом увязаны между собой и дополняли друг друга. Только при этом условии возможно рассчитывать на наилучший эффект расследования, который зависит в основном от эрудиции судебного медика-криминалиста. Убийцы Кирпичевых, муж и жена Ахметовы, были при­ говорены к высшей мере наказания.

126

Следует сказать, что в этот период самой любимой моей книгой была «Первоначальный осмотр трупа на месте обнаружения его», изданной в Харькове заслу­ женным профессором судебной медицины Николаем Сергеевичем Бокариусом. Книга эта была единствен­ ной в мировой литературе, так подробно и обстоятель­ но освещавшей первичный осмотр трупа на месте про­ исшествия. В ней красной нитью проводилась совершен­ но определенная идея: криминалистика должна быть глубоко внедрена в судебную медицину. Только тогда судебно-медицинская экспертиза сможет дать наиболь­ шую пользу в деле расследования преступлений против личности. Мне это чрезвычайно импонировало, так как я с самого начала своей работы, увлекаясь криминали­ стикой, встал на этот путь. Прочтя этот прекрасный труд Н. С. Бокариуса, я получил, можно сказать, твердую научную установку: единственное правильное направ­ ление в судебной медицине — это криминалистическое.

Я принял самое активное участие в организации при Саратовском уголовном розыске кабинета кримина­ листики. Делом этим руководил молодой юрист — Емельян Ушерович Зицер, впоследствии ставший видным криминалистом. Он стал собирать научные совещания криминалистов, широко привлекая к участию в них со­ трудников уголовного розыска, прокуратуры, научных работников-юристов. На этих совещаниях слушались научные доклады, рассматривались наиболее актуаль­ ные вопросы криминалистики. На юридический факуль­ тет Саратовского университета в это время прибыл профессор криминалистики Генрих Юлианович Мане, который также неоднократно выступал с докладами на научных совещаниях. Постоянно посещая таковые, я как-то резко выступил против выдвигаемого проф. Мансом положения, которое он изложил в изданной им книге «Криминалистика как прикладная дисципли­ на и предмет преподавания» (1926), согласно которому, производя первичный осмотр трупа в помещении, сос­ тоящем из нескольких комнат, нельзя участникам осмотра переходить в следующую комнату, не закончив осмотр первой. Я на основании своих собственных на­ блюдений не считал такое положение правильным. Я по­ лагал возможным и даже необходимым с соблюдением, конечно, всех мер предосторожности (ни до чего не до-

127

трагиваясь, смотря себе под ноги, чтобы не наступить на какой-либо след и т. п.) предварительно обязатель­ но сразу же пройти по всем комнатам данного поме­ щения, произвести ориентировочный осмотр, который нередко тут же дает нам яркое впечатление для суж­ дения о происшедшем.

Вот представьте себе, приехали мы на место про­ исшествия, которое произошло в квартире. Входим в первую комнату — видим труп с повреждениями, ле­ жащий в луже крови. Во второй и третьей комнатах, куда мы затем прошли, ничего особенного не замечено; входим в последнюю комнату — обнаруживаем еще два трупа, также с обильными повреждениями. Оказыва­ ется, убита целая семья! Получив первое впечатление о случившемся, мы тогда уже можем придерживаться выдвигаемого Мансом правила: не переходить в дру­ гую комнату, пока не окончен осмотр и описание всего виденного в первой.

Меня сейчас же поддержал начальник уголовного розыска И. А. Свитнев, а затем и многие другие прак­ тики-криминалисты. Вообще, нужно сказать, что науч­ ные совещания проходили у нас весьма оживленно и сопровождались обычно самыми горячими дебатами.

Мною давно уже велась и организационно-руково­ дящая работа. Еще с 1926 года М. И. Райский посто­ янно давал мне для оформления поступившие к нему, как к руководителю судебно-медицинской экспертизы, повторные экспертизы, часто весьма сложные и запу­ танные дела. Сначала он проверял мои заключения, а затем, нужно полагать, убедившись, что я в должной степени справляюсь с этой очень серьезной и ответствен­ ной работой, разрешил мне проводить эти экспертизы самостоятельно и подписываться как его заместитель.

значен краевым судебно-медицинским экспертом НижнеВолжского края, а я — Саратовским окружным судебномедицинским экспертом и заместителем краевого. По должности окружного судебно-медицинского эксперта я являлся и заведующим городским бюро врачебно-тру- довой экспертизы. В это время М. И. Райский стал чи­ тать при кафедре судебной медицины специальный курс врачебно-трудовой (или, как он тогда назывался, со-

128

циально-трудовой-медицинской) экспертизы. Круг мо­ ей деятельности продолжал расширяться. Так как мой учитель также был чрезвычайно загружен, то он пере­ дал мне сначала частично, а затем и полностью прове­ дение лекционного курса на юридическом факультете. До сих пор я проводил практические занятия со сту­ дентами, читал многочисленные лекции сотрудникам милиции, теперь же я впервые стал проводить самостоя­ тельный лекционный курс по судебной медицине в выс­ шем учебном заведении. К лекциям я очень много и добросовестно готовился, как, впрочем, готовлюсь и сейчас.

Во второй половине 1929 года проф. Райский полу­ чил шестимесячную заграничную командировку. Он должен был посетить ряд европейских университетов (Германии, Австрии, Англии, Франции) для ознакомле­ ния с работой кафедр судебной медицины.

Я был назначен исполняющим обязанности краево­ го судебно-медицинского эксперта Нижне-Волжского края и старшего ассистента кафедры. Заведующей ка­ федрой судебной медицины на это время была назна­ чена Л. Б. Лейтман, которая и стала проводить лекци­ онный курс на медицинском факультете. Я помогал ей лишь в приеме экзаменов.

Вскоре после отъезда проф. Райского за границу, я был приглашен проф. Николаем Лавровичем Поляко­ вым в Ленинград для участия в съезде судебных ме­ диков, созываемом им по случаю пятилетия кафедры судебной медицины при институте усовершенствования врачей, которой он заведовал с момента ее основания. Он направил мне, кроме того, как краевому судебномедицинскому эксперту два приглашения для окруж­ ных экспертов. Одно из этих приглашений я немедлен­ но направил моему другу юности Адриану Петровичу Курдюмрву, который в это время исполнял обязанности заведующего кафедрой судебной медицины Астрахан­ ского медицинского факультета и был окружным су­ дебно-медицинским экспертом Астраханского округа.

Мне хотелось бы сказать несколько слов о моем друге. Впервые я увидел его, будучи в пятом классе, когда он появился у нас в гимназии в сапогах, в весьма скромном костюме (отец его был стрелочник), сдав вступительные экзамены в 4-й класс. Он так блестяще

сдал экзамены, что, несмотря на то, что он совсем не знал французского и немецкого языков, которые в на­ шей гимназии проходили на весьма высоком уровне, его условно приняли с тем, чтобы он начал усиленно изучать иностранные языки и попытался бы догнать своих товарищей.

Прошло несколько лет. Мы сдружились с ним, и он вместе со мной стал посещать кафедру судебной меди­ цины. Помню, после летних каникул я вхожу в свой 8-й класс и вижу, что Курдюмов сидит у нас за пар­ той. Оказывается, во время каникул он усиленно гото­ вился и сдал экзамены за год вперед, догнав меня по классу. Кончил он гимназию с золотой медалью и со­ вершенно свободно говорил и по-французски, и по-не­ мецки!

Здесь мы конкурировали с ним первый раз, так как и я был претендентом на золотую медаль. Однако Кур­ дюмов меня опередил, и я, увлекшись в то время пени­ ем, окончил гимназию лишь с серебряной медалью.

Второй раз мы конкурировали на должность по­ мощника прозектора кафедры судебной медицины, будучи врачами. На этот раз прошел по конкурсу я.

Прибыв в Ленинград, мы с Адрианом Петровичем прежде всего явились к своему бывшему учителю, ко­ торый нам, вместе с моим отцом, давал первые указа­ ния в области судебной медицины,— проф. Н. Л. По­ лякову.

Съезд в Ленинграде прошел для меня очень успеш­ но. Я сделал три доклада, активно выступая в прениях.

Весной 1930 года вернулся из заграничной команди­ ровки проф. М. И. Райский. Он сообщил нам, что за рубежом в капиталистических странах и до сего вре­ мени существует полная оторванность кафедр от прак­ тической судебно-медицинской экспертизы, а потому развитие судебной медицины там происходит плохо. У нас после Великой Октябрьской революции удалось сделать очень много в деле становления нашей совет­ ской судебно-медицинской экспертизы. Особенно важным и рациональным оказалось введенное нами

но-медицинскими экспертами. Впоследствии, упоми­ ная об этом совершенно необходимом мероприятии,

130

М. И. Райский писал: «Происходит объединение кафед­ ры с медицинской экспертизой, т. е. объединение теории и практики. Это важнейший этап в развитии советской судебной медицины. Непосредственное участие профес­ сора и ассистентов в практической работе, естествен­ но, повышает качество судебно-медицинской эксперти­ зы, а возможность использования кафедрой всего ма­ териала экспертизы улучшает преподавание. Для науч­ ной работы практика является неиссякаемым источни­ ком научных тем, источником, непрерывно ставящим задачи и требующим их разрешения; вместе с тем практическая работа представителей кафедры, ее раз­ нообразие и проверка выводов в процессе следствия и суда представляют собой мощный стимул и важное условие теоретического и практического роста кадров».

И это, конечно, совершенно правильно.

В ближайшие дни после своего приезда из загра­ ничной командировки М. И. Райский вызвал меня к себе в кабинет и заявил, что я уже шесть лет прорабо­ тал на кафедре ассистентом, а считая препараторский стаж — двенадцать лет, из них одиннадцать лет — под его непосредственным руководством, что больше того, что он мне уже дал, он мне дать не может, а следова­ тельно, мне необходимо идти на самостоятельную ра­

шенно беспрекословным. Нужно было готовиться к его выполнению. Я взял географическую карту и стал пи­ сать во все города, имеющие медицинские вузы, и в центры, где, мне казалось, также неплохо было бы по­ жить и поработать хотя бы только по одной практи­ ческой экспертизе.

Мест таких оказалось множество. Разве не инте­ ресно было основаться во Владивостоке, во Фрунзе в Киргизии, в Ташкенте или в Крыму — в Симферополе. В нашей стране столько замечательных уголков, таких разнообразных и по климату, и по другим географичес­ ким особенностям. С другой стороны, жаль было рас­ ставаться и с прекрасной Волгой, которую я так лю­ бил, и с Саратовом, в котором я вырос, всех, можно

всю свою жизнь и мои очень уже старые родители, ко­ торых я должен буду забирать с собой, куда бы я ни

Очень хотелось скорее знать — где же именно придется мне жить и работать.

Среди вскоре полученных мною предложений было три наиболее для меня интересных. Мне предлагали: должность заведующего кафедрой судебной медицины в Архангельске, старшего ассистента при кафедре судеб­ ной медицины в Баку и заместителя областного су­ дебно-медицинского эксперта в Иваново Областном с тем, чтобы я подготовил базу для будущей кафедры судебной медицины в только что открывшемся там ме­ дицинском институте (к этому времени медицинские факультеты университетов были ликвидированы и воз­

ко необходимо было учесть и бытовые условия. И я остановился на Иваново. Иваново имело и другие весь­ ма существенные преимущества. Областным судебномедицинским экспертом Ивановской промышленной области (так она в то время называлась) был старей­ ший судебный медик нашей страны, блестящий орга­ низатор и замечательный эксперт — Павел Алексеевич Алявдин, «дедушка судебной медицины», как его на­ зывали, пользовавшийся огромным авторитетом среди

во, что я должен был показать свои способности и су­ меть организовать за четыре года базу для будущей кафедры судебной медицины. Вопрос ставился так: ес­ ли я хорошо справлюсь с поставленной передо мной задачей, то впоследствии у меня будут все шансы для получения заведования этой кафедрой.

132