Раздел II. История семейного права

ление супружеских отношений перед третьими лицами, а также вза­имная материальная поддержка и совместное воспитание детей (ст. 12 КЗоБСО).

Признание силы законного брака за фактическими брачными от­ношениями привело к изменениям в трактовке самого значения реги­страции брака. Например, С.И. Раевич писал, что регистрация по Ко­дексу 1926 г. не является уже моментом совершения брака. «Брак, — по его мнению, — не совершается, а оформляется регистрацией»¹. Брак по сути своей превратился, как в Древнем Риме, в частную неформаль­ную сделку.

Придание ему частно-правового характера, безусловно, стало про­грессивным явлением². Деформализация брака, наоборот, сыграла от­рицательную роль. Параллельное существование фактического и заре­гистрированного брака ни к чему, кроме правовой неопределенности, путанице и подрыву принципа моногамии, привести не могло. В част­ности, возникла необходимость решить проблему «конкуренции» между фактическим и зарегистрированным браком. Нерешенным ос­тавался также вопрос о параллельном существовании нескольких фак­тических браков.

Вторым не менее важным новшеством была замена режима раз­дельности супружеского имущества режимом общности. Необходи­мость этой меры обосновывалась тем, что принцип раздельности, как уже отмечалось, не давал женщинам, не имевшим самостоятельного источника доходов и занятым ведением домашнего хозяйства, права на имущество семьи. Поскольку все это имущество приобреталось на доходы мужа, оно считалось его раздельной собственностью. Учиты­вая, что большинство женщин в то время находилось именно в таком положении, они оставались ни с чем.

Введение режима общности в этот период было объективно обу­словлено всеми указанными обстоятельствами. Существенным недо­статком осталось то, что по-прежнему имущественные отношения суп­ругов регулировались императивными нормами, исключающими воз­можность изменения режима имущества с помощью брачного догово­ра. Право нетрудоспособного нуждающегося супруга на получение содержания было ограничено одним годом с момента расторжения брака. Введение этой меры было в целом правильным: законодатель

1 См • Раевич СМ. Брачное и семейное право// Основы советского права/ Под ред. Д. Магсровского. М; Л., 1927. С. 426.

2 Имеется в виду почти полное прекращение контроля государства за совершением п прекращением браков. Само разграничение отношений на частные и публичные в со­ветский период отвергалось.

Глава 8. Семейное право России с 1926 по 1969 год

71

стремился в максимально короткий срок прекратить все правоотноше­ния между разведенными супругами, ставшими друг для друга чужими людьми.

Однако для решения данной задачи в тот период не было экономи­ческих возможностей. Государство не могло обеспечить нуждающему­ся бывшему супругу нормальные условия существования за счет средств социального обеспечения, а права на получение содержания от супруга он лишался. Особенно тяжело это сказывалось на положении женщин, не работавших до развода и, следовательно, не имевших права на пенсию.

Существенные изменения были внесены и в регулирование брака. Многие участники обсуждения Кодекса высказались за повышение брачного возраста для женщин. Отмечалось, что ранние браки препят­ствуют завершению женщиной образования и ее профессиональному росту. В результате в КЗоБСО был установлен единый брачный воз­раст для мужчин и женщин — 18 лет.

Кодекс закрепил введенное еще в 1924 г. право супругов при вступ­лении в брак по своему выбору сохранить добрачную фамилию или именоваться общей.

Расторжение брака в суде было отменено. Брак расторгался в орга­нах загса, причем без вызова второго супруга, ему только сообщалось о факте развода.

Институт признания брака недействительным в КЗоБСО отсутст­вовал. В случае нарушения условий вступления в брак речь могла идти только об оспаривании записи о регистрации брака (ст. 116).

Запись об отце внебрачного ребенка производилась по заявлению матери, поданному после рождения ребенка. Никаких доказательств от нее не требовалось. Отцу лишь сообщалось о такой записи и предо­ставлялось право обжаловать ее в суде в течение одного года. Однако и в этом случае у него было мало надежд выиграть дело, так как суды были ориентированы на то, чтобы любое дело об установлении отцов­ства заканчивалось его установлением. Суды принимали такие доказа­тельства, как «экспертизу внешнего сходства» и экспертизу крови. Предполагаемый отец был вынужден доказывать, что он не является отцом ребенка, в то время как истица могла ограничиться практически одним только заявлением, что он — его отец. Единственным шансом ответчика в такой ситуации избежать установления своего отцовства было отыскание действительного отца ребенка. Руководствуясь целью защиты интересов ребенка, в тот период совершенно забывали о необ­ходимости защитить и интересы предполагаемого отца от необосно­ванного иска.

72