учебный год 2023 / Жуков. Государство. Право. Власть (текст распознан)

В ходе заграничных поездок наибольшее впечатление на Ан­ ненкова произвела Франция и революционный Париж 1848 г. Негативно оценивая авторитарные режимы Пруссии и Австрии 1840-х гг., Анненков, как и многие другие ранние русские прогрес­ систы, видит в политической жизни Франции своеобразный венец развития европейской культуры, пример для подражания. Консти­ туционная монархия времен Луи Филиппа (1830 - 1848) для Аннен­ кова - это оптимальная форма государственного правления, где мо­ нархический консерватизм и народный радикализм, уравновешивая

исдерживая друг друга, обеспечивают общественную стабильность

иполитические свободы. Он пришел к выводу, что режим консти­ туционной монархии обладает большим потенциалом, «способен к

перестройке себя совершенно заново». В этой связи Анненков пред­ лагал перенимать опыт не старой, революционной Франции 1789 — 1793 гг., а новой, конституционно-монархической, отражающей подлинный прогресс в европейской политической истории.

Отсюда вытекает его настороженное, часто противоречивое от­ ношение как к французской революции 1848 г., так и к революции вообще. С одной стороны, он сочувственно относится к восставшему за свои права народу, но с другой - предпочитает рассматривать ре­ волюцию как «случайное явление», «не продуманное и не подготов­ ленное предшествующим развитием», т.е. как некий неестественный перерыв в истории, за которым часто следует еще больший откат на­ зад, в сферу общественной несвободы. Именно поэтому учреждение Второй республики после свержения монархического правления Луи Филиппа Анненков расценил как регресс.

Несмотря на живой интерес Анненкова к социалистическим теориям (он два года переписывался с Марксом), он всегда оста­ вался их принципиальным противником. Еще находясь в револю­ ционном Париже 1848 г., Анненков негативно отнесся к возникшей в ходе революции идее выкупа различного имущества, находяще­ гося в частных руках, в собственность народа. Однако в социали­ стических учениях (прежде всего у Прудона и Маркса) Анненков усматривал и положительный смысл: пропаганда научного знания, открытие и практическое использование законов общественного развития, обоснование идеи социального прогресса, основанного на крупной машинной индустрии. В теории Прудона его также привлекала мысль о том, что стадию промышленного расцвета и всеобщего благоденствия можно достичь путем постепенных ре­ форм, полностью исключив революционные катаклизмы. Благо­ желательное отношение Анненкова к социалистическим учениям было обусловлено еще и тем, что они носили более предметный, прикладной характер по сравнению с «абстрактной метафизикой» немецкой философии.

Россию Анненков оценивал в основном с позиций европейской культуры. Он полагал, что, несмотря на многовековую изолирован­

90

ность России от Запада, к середине XIX в. она полностью «стоит в европейской цивилизации». Развиваясь по пути, который уже прошли европейские страны, она постепенно сокращает расстояние между собой и ими. Вместе с тем Анненков обращал внимание на косность и консерватизм русской жизни, которая с большим тру­ дом, как ему представлялось, воспринимает прогрессивные идеи. «...Мы лишены, - замечает он, - какого-то весьма важного двигате­ ля развития и образованности»*. Поэтому в ценностях европейской культуры Анненков усматривал внешний источник прогрессивного развития России. Отрицая возможность и необходимость револю­ ционного движения в России, он связывал ее будущее с эволюцион­ ными преобразованиями. В частности, он положительно оценивал реформу 1861 г., рассматривая ее как вполне удовлетворительное решение крестьянского) вопроса.

Будучи убежденным западником, Анненков тем не менее дает довольно объективную картину дискуссий между представите­ лями западничества и славянофильства. По его убеждению, они представляют собой две стороны единого процесса пробуждения национального самосознания, стремящегося понять смысл исто­ рической судьбы России. Отмечая единый идейно-нравственный источник западников и славянофилов (любовь к родине, жажда либеральных изменений), Анненков подробно останавливается на достоинствах и недостатках каждого из направлений. Так, «крайние западники» (Белинский, Герцен), как он полагает, верно определив магистральное направление развития России, ошибочно связывали реформирование страны с воплощением идеи западноевропейского социализма. Со своей стороны, славянофилы, выдвигая ложное, по Анненкову, положение об уникальности и автономности «русской цивилизации», справедливо указали образованному обществу на наличие такого центрального субъекта русской истории, как народ

сего самобытными чертами.

Всвоей эстетической теории Анненков пытался объединить идущие от Гоголя установки «реалистической школы» с требовани­ ями «чистого искусства». С его точки зрения, высокая художествен­ ность произведения не может быть достигнута без знания конкрет­ ного материала реальной жизни. Вместе с тем он выступал против принципа «прямого служения обществу» со стороны искусства, которое, как он полагал, способно нормально развиваться лишь в

условиях свободы.

Василий Петрович Боткин (1811/1812 - 1869), литературный критик, публицист, переводчик, также является одним из предста­ вителей раннего западничества. Выходец из купеческой семьи, он получил первоначальное образование в частном пансионе, в даль­ нейшем занимался самообразованием. Во время поездок по Европе

Анненков П. В. Воспоминания и критические очерки. Т. 2. С. 350.

91

(1835, 1843 - 1846) лично познакомился со многими представите­ лями западноевропейской мысли (К. Маркс, П. Леру, Л. Блан и др.), слушал лекции О. Конта.

Воззрения Боткина, сформировавшиеся в кружке Станкеви­ ча, претерпели определенную эволюцию от философии Шеллин­ га и Гегеля к идеям Фейербаха, Конта и Т. Карлейля. Социальнополитические симпатии Боткина в целом оставались стабильными на протяжении всей жизни и отражены в его публицистике («Пись­ ма об Испании») и письмах к Белинскому, Бакунину, Анненкову, Тургеневу и др.

Для философских взглядов Боткина 40-х гг. характерно наличие элементов материализма, атеизма и позитивизма. Он полагал, что общественное бытие рождает идеи и понятия, наполняет их реаль­ ным, конкретно-историческим содержанием, прогресс идей опреде­ ляется прогрессом экономики, интересы масс лежат в основе раз­ вития идей. С другой стороны, Боткин обращал внимание на то, что, хотя человечество и движется интересами, а не идеями, просвещают людей и делают их способными к прогрессу именно идеи. Таким об­ разом, он невольно уравнивал значение идеальных и материальных факторов, воздействующих на ход истории.

Боткин выступал за то, чтобы придать философии прикладной, практический характер. Не отказывая Гегелю в гениальности, он призывал критически взглянуть на его умозрительную философию, которая, как ему представлялось, способна «убить здравый смысл». «Абстрактной метафизике» немецкого идеализма Боткин явно предпочитал ориентированную на практику французскую филосо­ фию, которая, по его мнению, служит формированию не оторван­ ного от жизни «философствующего субъекта», а политически ак­ тивного гражданина. Философия, по Боткину, должна подчиняться науке и быть постоянно проверяемой «опытом и наблюдением». В науке он видел силу, способную открыть законы политического и экономического развития и направить движение общества по пути прогресса.

Много внимания Боткин уделял вопросам религии, отношение

ккоторым у него несколько раз менялось от мистицизма в юности

ипоследние годы жизни до почти атеизма в 40-х гг. Повторяя Фей­ ербаха, Боткин утверждал, что «всякая религия основывается на отчуждении духа», в ней божественное противопоставляется чело­ веческому. В христианстве он усматривал абсолютное противопо­ ставление Бога и человека, а значит, предельное самоотчуждение и разорванность человеческого духа. Это влечет за собой, по его мне­ нию, тот негативный факт, что действительность представляется че­ ловеку как нечто мнимое, мир является ему извращенным: красота становится «безобразием и творением диавола», ум и мудрость - за­ блуждением и слепотой, а слепота и простота - истинной мудро­ стью. Если религия и погружает человека в вечность, делает вывод

92

Боткин, достигается это слишком высокой ценой*. Кроме того, он, усматривая в религии одно из средств управления людьми, был со­ лидарен с Контом в том, что необходимо создать новую светскую религию, служащую раскрепощению человека.

Боткин являлся безусловным сторонником европейской циви­ лизации, преклонялся перед ее достижениями в области идей, по­ литической культуры и промышленности. К странам, достойным подражания, он относил Францию и Англию, где, как он считал, образованность широко распространена во всех социальных сло­ ях, свобода общественных дискуссий выработала политическую терпимость, буржуазия как передовой класс в полной мере обеспе­ чивает прогрессивные общественные изменения. Несмотря на то что Боткина возмущали «грубость нравов» и «сальный прозаизм» буржуазии, он видел за ней будущее (что в конечном счете стало причиной разрыва его отношений с Герценом). Более того, он готов был оправдать западную цивилизацию, «бессмысленно равнодуш­ ную» к страдающим людям, за достигнутые ею успехи перед веко­ вым «невежеством масс». По Боткину, в XVIII в. Европа из эпохи «феодальной патриархальности, туманной мистики и авторитета» выходит в новое время, где господствует дух анализа, отрицания и права; «субъективное ”я", скованное феодальной общественностью, впервые вырвалось на свободу». Россия не стала в этом смысле ис­ ключением, отмечал он, оговариваясь при этом, что она «теперь на­ чинает только вступать в общеевропейскую колею» и ей предстоит «трудный и тяжелый путь». С его точки зрения, происшедшее сто лет назад (в эпоху петровских преобразований) соприкосновение Европы и России оказало разлагающее воздействие на последнюю. Однако такой отрицательный результат первоначального взаимо­ действия европейской и русской культур он считал закономерным этапом в процессе их сосуществования, после чего уже грядущие по­ коления в России смогут построить действительно цивилизованное общество. Поэтому он выступал за скорейшую отмену крепостно­ го права, вовлечение дворянства в рыночную экономику, введение правовых начал в государственную и общественную жизнь.

В последние годы жизни Боткин говорил о «заскорузлости» и консерватизме русской нации, определивших, по его мнению, дли­ тельное существование общинных отношений, слабое развитие науки и культуры. Но он не соглашался с И.С. Тургеневым в том, что «русская натура способна только разлагать», не считал, что все «славянское племя» второстепенно и не в состоянии осуществлять исторически самобытную деятельность.

Либерализм Боткина носил по преимуществу консервативный характер. На подавление восстания в Польше (1863) он призывал

* См.: Боткин В.П. Литературная критика. Публицистика. Письма. М., 1984. С. 247 - 249.

93

взглянуть не с «гуманитарной и интеллектуальной стороны», а с позиций «государственной и политической», как на акцию, необхо­ димую для отстаивания российских национальных интересов. По­ знакомившись в 40-х гг. с социалистическими учениями, Боткин отнесся к ним настороженно и в дальнейшем категорически не при­ нимал. Он резко отрицательно оценивал распространение «дикого учения социализма» в России среди «невежественного, варварского и фанатического» населения, что, по его мнению, могло привести только к усилению политического радикализма и «общественным смутам»*.

Заслугу славянофилов Боткин усматривал в том, что они пер­ вые обратили внимание на национальный аспект русской жизни, показали его важность для общественного развития. Сила славяно­ филов, отмечал он, состоит в их критике российской действитель­ ности, но в области «положительных проектов» они - «отвлеченные теоретики», лишенные «государственного смысла»**.

Видным представителем либерально-западнической идеоло­ гии был историк Тимофей Николаевич Грановский (1813 - 1855),

выходец из дворянской семьи. Закончив юридический факультет Петербургского университета (1832 - 1835), он продолжил свое образование в Берлинском университете (1836 - 1839). По возвра­ щении в Россию был назначен профессором по кафедре всеобщей истории Московского университета, а в 1855-м - деканом историкофилологического факультета. Его непосредственными учениками были С.М. Соловьев, П.Н. Кудрявцев, К.Д. Кавелин, Б.Н. Чичерин.

Чтение лекций по всеобщей истории (в том числе публичных в 1843 - 1844,1851 гг.), публикации в журналах принесли Грановско­ му известность и авторитет. Его деятельность по распространению исторического знания, гуманистических и либеральных идей евро­ пейской культуры во многом была обусловлена интеллектуальнонравственной атмосферой, сложившейся в обществе его ближайших друзей (Станкевич, Белинский, Боткин, Герцен, Огарев и др.). Для характеристики философско-исторических воззрений Грановского наиболее показательны такие его работы, как «Конспект универси­ тетского курса лекций по истории средних веков» (1839 - 1840), «О современном состоянии и значении всеобщей истории» (1852), а также письма к Станкевичу, Боткину, Белинскому и др.

Философия истории Грановского представляет собой ориги­ нальную попытку соединить различные идеи историков (Гизо, Тьерри, Ранке, Савиньи, Нибур), философов (Кант, Гердер, Шел­ линг, Гегель) и естествоиспытателей (Риттер, Бэр), создать универ­

* Боткин В. П. и Тургенев И. С. Неизданная переписка 1851 - 1869 гг.

М.;Л„ 1930. С. 176,237.

** П.В. Анненков и его друзья. Литературные воспоминания и перепи­ ска 1835 - 1885 годов. Спб., 1892. С. 553.

94

сальную историческую науку, стоящую на уровне современного ему знания и объединяющую данные «всех других наук». Грановский

подчеркивал, что в отличие от «языческой» исторической Науки, где события рассматривались с «национальной» (в отрыве от жизни других народов) и «прагматической» (история должна давать прак­ тические советы) точек зрения, подлинная историческая наука -

всеобщая история - возникает лишь под влиянием христианства, которое, по его мнению, позволяет «соединить в одно целое раз­ розненные семьи человеческого рода». Такой исходный религиозно окрашенный тезис предопределил назначение истории, которое Грановский усматривал в том, чтобы открыть законы общественной жизни, отражающие «вечные цели Провидения», и показать наро­ дам их непосредственную связь с прошедшими и грядущими поко­ лениями. «Высшая польза истории, - делает он вбшод, - заключает­

ся... в том, что она сообщает нам разумное убеждение в неминуемом торжестве добра над злом»*.

Согласно представлениям Грановского, примерно до XIX в. историки подразделялись на две основные школы: «школа истори­

(описание исторических событий, не связанных единой концеп­ туальной идеей). И лишь творчество Б. Нибура и Л. Ранке, по Грановскому, внесшее в историческое исследование методы есте­ ственных наук и подчинившее философию истории, положило на­ чало всеобщей истории как науке. Грановский полагал, что исто­ рический процесс, имея две стороны - логическую («свободное творчество духа человеческого») и эмпирическую (деятельность человека как природного элемента), задает исторической науке соответственно два взаимодействующих между собой метода ис­ следования: философский и естественно-научный. Отдавая пред­ почтение естественно-научному методу, Грановский считал недо­ пустимым изучать историю исключительно в рамках философии истории (в этой связи он критиковал панлогизм историософской схемы Гегеля), что приводит, по его мнению, к существенному ис­ кажению человеческой истории.

Одна из важнейших задач для него - показать связь между психо­ логией народа и географической средой его обитания, с помощью

* Грановский Т. Н. Соч. М„ 1900. С. 16, 28, 605.

95

«предметом не весь род человеческий, а только общее, существен­ ное в нем»*.

Методологической базой созданной Грановским картины все­ мирно-исторического процесса стали начинавшая приобретать популярность в то время органическая теория (перенесение за­ конов развития биологических организмов на социальный мир) и античная идея «вечного возвращения» (идея о том, что мироздание, пройдя ряд фаз своего развития, возвращается в исходную точку, после чего все повторяется вновь). Согласно концепции Грановско­ го, народы, будучи проявлением органической жизни духа и при­ роды, развиваются «от детства до кончины». Однако в отличие от природы, где «закон беспрерывного повторения» «совершается как однообразное круговращение», цикличность в социальном мире предполагает возникновение «вечно новых результатов». Это озна­ чает, по Грановскому, что плоды деятельности исчезнувших циви­ лизаций становятся отправной точкой в развитии будущих народов. Таким путем, как он полагал, обеспечивается прогресс человечества и его единство. Отчасти идя вслед за Гегелем, Грановский указывал на наличие «всеобщего духа», который, пронизывая человеческую историю, воплощается в разных народах и связывает их**.

В контексте органической теории народ для Грановского есть главный субъект истории. Представляя собой «живое единство» и имея в себе самом причины своих изменений, народ проявляет свой дух в исторической судьбе, социальных учреждениях, религии, язы­ ке, искусстве (идея, заимствованная у представителя исторической школы права Ф. К. Савиньи). Но при этом Грановский старался не умалить и роль личности в истории. С его точки зрения, закон, про­ являющийся в исторической судьбе народа, есть лишь цель, к ко­ торой личность вольна относиться по своему усмотрению: способ­ ствовать или препятствовать ее достижению.

С позиций своей теории Грановский рассматривал Россию как страну, идущую по общему для всех пути цивилизации и прогрес­ са. Он полагал, что «романо-германские племена» были «главными деятелями в средней и новой истории», определяли ход всемирноисторического прогресса в прошлом. Что же касается будущего, то Грановский не исключал, что именно славяне будут стоять во главе общечеловеческого прогресса. Россию Грановский называл «юной» страной, которая, приняв через Петра I образованность от Европы, обязана распространять ее дальше на Восток***. В этой связи он кри­ тиковал положения славянофилов о том, что «Запад сгнил», «рус­ ская история испорчена Петром», народ «оторван насильственно от

*Грановский Т. Н. Лекции по истории средневековья. М., 1961. С. 47.

**См. там же. С. 49.

***См.: Кареев Н. Историческое миросозерцание Грановского. Спб.,

1896. С. 57.61,62.

96

родного исторического основания», «вся мудрость человеческая ис­ тощена в творении св. отцов греческой церкви»*.

Политические взгляды Грановского не выходили за рамки конституционно-монархических идеалов, что отличало их, в част­ ности, от воззрений Белинского, Герцена или Бакунина, выступав­ ших за ликвидацию монархии.

Своеобразно представлена западническая либеральная идеоло­ гия у историка, философа и правоведа Константина Дмитриевича Кавелина (1818 - 1885). Он родился в дворянской семье, учился на юридическом факультете Московского университета (1835 - 1839). С некоторыми перерывами Кавелин занимался преподава­ тельской деятельностью в Московском (1844 - 1848) и Петербург­ ском (1857 - 1861) университетах, Военно-юридической академии (1877 - 1885), а также служил чиновником в разных ведомствах. В 1857 г. он был приглашен наставником к цесаревичу Николаю Александровичу (старший сын императора Александра II), что при­ близило его к придворной знати. В 40 - 50-е гг. благодаря своим работам по русской истории, статьям с проектами отмены крепост­ ного права, публиковавшимся в «Современнике» и «Отечественных записках», Кавелин приобрел известность и авторитет.

Воззрения Кавелина формировались под непосредственным влиянием Белинского, Грановского и Редкина. Однако тогда же, в студенческие годы, он сблизился с Киреевским, Хомяковым, К.С. Аксаковым, Самариным, что придало его взглядам некоторый славянофильский оттенок. В 40-е гг. Кавелин испытал на себе опре­ деленное влияние французской социалистической мысли (посред­ ством Герцена).

Философские взгляды Кавелина наиболее рельефно представле­ ны в работах «Задачи психологии» (1872) и «Задачи этики» (1884 - 1886). Философия, по Кавелину, есть специфическая сфера знания, которая содержит «общие начала всех наук» и имеет как теоретиче­ скую, так и практическую стороны. Главную задачу философии Ка­ велин видел в том, чтобы выяснить законы взаимодействия внешне­ го мира и сознания человека, а основным вопросом философии он считал отношение «бытия к знанию» и «знания к познаваемому». «Ум человеческий не успокоится, новые философские системы не перестанут создаваться, - отмечал он, - пока не будет окончательно решен вопрос, что человек познает и как познает»**. Выступая за соз­ дание научной философии (философии как обобщенного знания) и заключая ее в рамки по преимуществу гносеологических проблем, Кавелин пытался подняться над материализмом и идеализмом, объ­ явив оба направления двумя сторонами единого процесса научного познания. Спор идеализма с материализмом, проблематику теории

*Т.Н. Грановский и его переписка. М., 1897. Т. 2. С. 369-370.

**Кавелин К. Д. Собр. соч. Спб., 1899. Т. 3. С. 288.

97

познания (традиционный предмет философии) Кавелин переносит в область психологии, которая, по его мнению, одна в состоянии «объяснить удовлетворительным образом существо идей... и их от­ ношения к действительности»*.

В итоге философская позиция Кавелина в области гносеологии оказалась близкой к позитивизму. Полагая, что граница между объ­ ективным и субъективным разрушена, он убежден в относитель­ ности любого знания, которое предстает в его понимании в виде внешних символов познаваемых явлений. В этом плане Кавелин отрицал возможность познания сущности вещи, существование ме­ тафизического знания, построенного на умозрительной интуиции (за что он критиковал В.С. Соловьева). Человек, считал он, свобо­ ден в своем отношении к миру, и сфера пересечения объективного и субъективного является предметом его личного творчества. Отсю­ да вытекает стремление Кавелина создать индивидуалистическую этику, способную совершить поворот к конкретному, живому чело­ веку, помочь ему стать творцом истории (позитивизм при всех его достоинствах, как он полагал, лишен такой возможности).

Западнические мотивы у Кавелина наиболее отчетливо просма­ триваются в его сочинениях по русской истории: «Взгляд на юри­ дический быт древней России» (1846), «Краткий взгляд на русскую историю» (1863 - 1864), «Мысли и заметки о русской истории» (1866) и др. Ход человеческой истории он рассматривал как про­ грессивное, эволюционное движение по пути совершенствования цивилизации и развития человеческого самосознания. Кавелину представлялось очевидным, что исторический процесс при всем его многообразии обладает единством, развивается в соответствии с за­ кономерностями, свойственными всем народам. Единство истории обеспечивается тем, что все народы стремятся к одному идеалу, хотя

иразными путями. Однако это не следует понимать так, отмечал он, будто «идеи двигают и творят историю». По его мнению, историю «творят люди, человеческие единицы», они своей деятельностью создают «условия исторической жизни», идеи могут лишь выра­ жать потребность эпохи, формулировать объективно назревшие цели и задачи. Понимая историю как «живое откровение народного духа», развивающегося по объективным законам, Кавелин все-таки считал ее основой субъективный фактор - стремление конкретно­ го человека к всестороннему совершенствованию. Соответственно задачу философии истории он видел в том, чтобы, «не давая гото­ вой формулы на вечные века», с одной стороны, открыть единство

изакономерность исторического процесса, а с другой - показать не­ маловажную роль отдельной личности в истории.

Указанные методологические посылки Кавелин в полной мере

использовал при анализе русской истории. Исходное положение

* Кавелин К. Д. Собр. соч. Т. 3. С. 638.

98

его рассуждений состоит в том, что Россия - страна европейская, способная к прогрессивному развитию, но со своими существен­ ными особенностями. В отличие от Европы, где гражданское обще­ ство строилось при гармоничном сочетании двух начал - государ­ ственного (стремление создать сильное национальное государство) и индивидуального (развитие личной инициативы и правовой за­ щищенности), Российская империя создавалась в основном за счет первого фактора, в ущерб второму. Привнесенная варягами извне идея государства стала основой объединения славянских племен, которые только и могли, по Кавелину, сохраниться, создав госу­ дарство с сильной централизованной властью. Образование рус­ ской государственности Кавелин считал фактором первостепенной важности, поскольку, как он полагал, во-первых, это событие стало подлинным началом русской истории (Кавелин как один из осно­ вателей государственной школы в русской историографии именно в государстве видел главный системообразующий элемент истории России) и, во-вторых, государство, разрушив кровнородственный быт, включило личность в сферу «гражданских, правовых и нрав­ ственных» интересов.

Центральной задачей русской истории Кавелин считал полное раскрепощение личности, чтобы таким путем установить равнове­ сие между государственным и индивидуальным началами. Но, по его представлению, русский народ не имеет в себе сил выполнить эту задачу самостоятельно, она может быть решена лишь «сверху», путем реформ и с обязательным участием «европейского элемента», В этом смысле Кавелин высоко оценивал преобразования Петра I, с которым он связывал введеие «начала личной свободы» в России*.

Вместе с тем Кавелин отмечал, что влияние сначала Византии, затем польско-литовской и западноевропейской культур, воздей­ ствие петровских реформ имели поверхностный характер, не затро­ нули сути русской жизни. Путь европеизации, пройденный Россией со времен Петра I, по его мнению, показал, что у русского и европей­ ских народов общее только «свойственные всем людям стремления и задачи», во всем остальном они различны. Поэтому он призывал отказаться от примитивного подражания Европе и искать свои на­ циональные формы социального бытия на основе достижений евро­ пейской культуры**.

В контексте изложенного представляется естественным, что Кавелин критиковал российскую действительность за отсутствие в ней личного, индивидуального начала, выступал за сохранение монархии, объединение сил народа и царя. Отрицательно оцени­ вая «поверхностное западничество» конституционных проектов известного государственного деятеля М.М. Сперанского, он пред­

*Кавелин К.Д. Собр. соч. Спб., 1897. Т. 1. С. 577.

**См. там же. С. 585 - 586.

99