учебный год 2023 / Жуков. Государство. Право. Власть (текст распознан)

власти (чтобы не разжигать рознь между сословиями) и реформ в административном управлении.

Как полагал Градовский, вводя земства, царское правитель­ ство рассчитывало создать новые, отвечающие духу реформ орга­ ны управления. В результате же оно получило аморфное и незрелое местное самоуправление. Отмена крепостного права, положившая начало разорению помещичьих хозяйств, оторвала дворян от зем­ ли и заставила их искать «легких заработков» в развивающейся капиталистической экономике (биржи, банки, акционерные обще­ ства). Оставшиеся на земле дворяне не были заинтересованы идти работать в земства, не обладавшие реальными правами. Кроме того, не имевшие опыта земские органы очень быстро переняли косные формы работы государственной бюрократии. В итоге, заключает Градовский, правительство вынуждено было дублировать земскую власть представителями центральных органов, постоянно ограни­ чивая в правах местное самоуправление.

Причину неудач земской реформы Градовский видит в поло­ винчатом и непоследовательном ее проведении. Главное противо­ речие пореформенной эпохи, полагает он, состоит в том, что монар­ хическая власть попыталась совместить две несовместимые вещи: абсолютистскую форму правления, опирающуюся на сословный строй, и местное самоуправление, предполагающее демократизм, равенство и бессословность. Абсолютная монархия, введя местное самоуправление, фактически подрубила свои собственные корни и, осознав это, в дальнейшем стремилась всячески ограничивать зем­ скую инициативу.

Несмотря на искусственность, по оценке Градовского, террито­ риального деления России, он предлагает вводить самоуправление во всех административных единицах от губернии и уезда до города и села и наделять их широкими полномочиями. Борьба за местное самоуправление фактически означала для Градовского (как и для многих других либеральных дворян) борьбу за ограничение само­ властия монархии.

Петр Бернгардович Струве, экономист и социолог, философ и историк, либерал и патриот по своим взглядам, относится к числу известных политических деятелей России, активных участников событий отечественной истории конца XIX - начала XX столетия.

П.Б. Струве родился 26 января 1870 г. в семье пермского губер­ натора. Его дед, В.Я. Струве, был выдающимся астрономом, осно­ вателем Пулковской обсерватории. После окончания гимназии Петр Струве поступил на естественный факультет Петербургского университета (1889), но уже через год перевелся на юридический факультет, который закончил экстерном в 1895 г. В 1891 - 1892 гг. он учился у видного австрийского юриста и социолога профессора Л. Гумпловича (университет в Граце), оказавшего на него заметное влияние.

160

Не являясь ученым в академическом смысле этого слова, Струве тем не менее преподавал политэкономию в Петербургском политех­ ническом институте (1906 - 1917), на Бестужевских женских кур­ сах (с 1910). В 1913 г. в Петербургском университете он защитил магистерскую, ав 1917 г. в Киевском университете - докторскую диссертацию («Хозяйство и цена», пожалуй, наиболее «толстый» монографический труд Струве). С 1916 г. Струве - почетный док­ тор права Кембриджского университета, с 1917-го - почетный член Российской академии наук.

В 90-е гг. XIX в. Струве становится одним из видных предста­ вителей «легального марксизма» в России. Еще в период обучения в Граце он опубликовал ряд статей на экономические темы в не­ мецкой социал-демократической прессе. В 1894 г. вышла его книга «Критические заметки к вопросу об экономическом развитии в Рос­ сии». Струве был участником Международного социалистическо­ го конгресса в Лондоне (1896) и I съезда РСДРП в Минске (1898), редактировал марксистские журналы «Новое слово» (1897) и «На­ чало» (1899), написал «Манифест РСДРП», под его редакцией в 1898 г. вышел первый том «Капитала» К. Маркса.

По словам Струве, непосредственной причиной поворота его по­ коления к учению Маркса и возникновения «легального марксизма» стал голод в России в 1891 - 1892 гг. Однако идейно-теоретической основой «легального марксизма» оказались не труды Маркса о классовой борьбе, социалистической революции и диктатуре проле­ тариата, а идеи капитализации и либерализации России, преодоле­ ния на этой основе ее «экономической и культурной отсталости»*. Несмотря на отдельные элементы радикализма в воззрениях Стру­ ве в самом начале освоения им марксистской теории, ему никогда не был присущ дух революционного марксизма. И неудивительно, что между ним и Лениным (их знакомство состоялось в 1894 г.) «столкнулись две непримиримые концепции - непримиримые как морально, так и политически и социально». Струве писал: «Ленин увлекся учением Маркса прежде всего потому, что нашел в нем от­ клик на основную установку своего ума. Учение о классовой борьбе, беспощадной и радикальной, стремящейся к конечному уничтоже­ нию и истреблению врага, оказалось конгениально его эмоциональ­ ному отношению к окружающей действительности. Он ненавидел не только существующее самодержавие (царя) и бюрократию, не только беззаконие и произвол полиции, но и их антиподов - «либе­ ралов» и «буржуазию»**.

*Струве П. Мои встречи и столкновения с Лениным // Русская идея.

Вкругу писателей и мыслителей русского зарубежья: В 2 т. М., 1994. Т. 1.

С. 390.

**Там же. С. 397.

161

Для Струве его переход в конце 1890 - начале 1900-х гг. от социал-демократии к либерализму был вполне закономерным. Весь­ ма условно 1901 год можно считать датой полного разрыва Струве с социал-демократией: в этот год он окончательно переориентиро­ вался на земскую интеллигенцию и выехал за границу, где занялся оппозиционной деятельностью. С 1902 по 1905 г. он редактировал журнал «Освобождение» (Штутгарт - Париж), участвовал в орга­ низации «Союза Освобождения» (1904) и партии кадетов (1905), в 1906 г. вошел в состав ее ЦК.

После манифеста 17 октября 1905 г. Струве вернулся в Россию, избирался депутатом II Государственной думы (1907). Под влияни­ ем событий первой русской революции в его воззрениях произошел поворот к политическому консерватизму - идеям национализма и укрепления российской государственности. В период революции 1905 г. и последовавшей за ней реакции он выступал за сотрудни­ чество Государственной думы с правительством (лично был знаком и часто общался с П.А. Столыпиным), пропагандировал идеи ли­ берального консерватизма (преимущественно в журнале «Русская мысль», редактором которой он стал с 1906 г.). В партии кадетов примыкал к ее правому крылу.

Как философ Струве сыграл заметную роль в развитии идеа­ листической мысли в России начала XX в. Он был одним из ор­ ганизаторов и авторов сборников «Проблемы идеализма» (1902), «Вехи» (1909), «Из глубины» (1918), участвовал в деятельности Религиозно-философского общества в Петербурге. В.В. Зеньковский писал, что «в истории русских философских исканий Струве принадлежит особое место»*.

После Февральской революции 1917 г. Струве некоторое время служил директором экономического департамента Министерства иностранных дел. Октябрьскую социалистическую революцию он встретил крайне враждебно, развернув активную антисоветскую де­ ятельность: участвовал в работе Особого совещания при Деникине, был членом правительства П.Н. Врангеля.

Вэмиграции (с 1920 г., сначала Прага, потом Париж) Струве дол­ го не мог смириться с поражением белого движения, что обусловило его бурную политическую деятельность с целью объединения анти­ советски настроенных сил (примерно до 1928 г.). Он возобновил из­ дание журнала «Русская мысль» (1921 - 1925, 1927, София - Пра­ га - Берлин), редактировал газеты «Возрождение» (1925 - 1927), «Россия» (1927 - 1928), участвовал в руководстве газеты «Россия и славянство» (1928 - 1934).

Вбелградский период жизни в эмиграции (1928 - 1942) Струве был председателем Отделения общественных наук Русского науч­

*Зеньковский В.В. История русской философии: В 2 т. Л., 1991. Т. 2.

4.2.С. 124.

162

ного института, читал курс социологии в университетах Белграда и Субботицы, работал над произведениями по русской истории («Со­ циальная и экономическая история России с древнейших времен и до нашего, в связи с развитием русской культуры и российской государственности», труд остался незавершенным), истории эконо­ мической мысли, философии («Система критической философии», рукопись пропала).

В последние годы жизни Струве оказался в трудном матери­ альном положении. В письме С. Л. Франку (май 1939 г.) он писал: «Я жалею, что не разбит параличом, не сошел с ума, - может быть, тогда русская эмиграция вспомнила бы обо мне»*. В 1941 г. русский мыслитель был арестован немецкими оккупационными властями и три месяца провел в заключении. В 1943 г. он перебрался в Париж, где скончался 26 февраля 1944 г.

Философские взгляды Струве, не получив систематического, завершенного выражения, нашли отражение в его многочисленных статьях, докладах, учебных курсах по политэкономии, истории, по­ литике, социологии, праву, культуре, религии, истории литерату­ ры. Струве - несомненный мастер очерка или статьи, любивший в рассматриваемом предмете обратить внимание на детали, выявить

вних философский смысл. Характерная черта его произведений - фрагментарность; он не стремился создавать фундаментальные тру­ ды. Обладая энциклопедическим умом, Струве, как отмечал Франк, «вкладывал в свою научную мысль истинно философский пафос». «Бескорыстное созерцание реальности, связанное с признанием какого-то внешнего смысла, реальности, как таковой», Франк счи­ тал важной чертой «умственно-духовного склада» Струве**.

Вначале своего творческого пути Струве, будучи, по его сло­ вам, «в философии критическим позитивистом, в социологии и политической экономии решительным, хотя и вовсе не правовер­ ным, марксистом», использовал некоторые положения философии К. Маркса (например, утверждал, что сознание не существует неза­ висимо от реального мира, производно от бытия). Однако уже в пе­ риод написания «Критических заметок» он заявлял об отсутствии

вмарксизме философского обоснования, говорил о необходимости его критики с точки зрения фактов и «пересмотра самих фактов»

вконтексте «новой философской теории». Такой теорией, опреде­ лившей его поворот от «легального марксизма» к идеализму, стало неокантианство.

Во многих своих работах, критикуя учение К. Маркса о социа­ лизме, Струве тенденциозно интерпретировал не только марксист­ скую доктрину, но и социалистические учения в целом («Против ортодоксальной нетерпимости - pro domo sua» (1901), «Религия и

*Франк СЛ. Биография П.Б. Струве. Нью-Йорк, 1956. С. 170.

**Там же. С. 79.

163

общественность. Ответ З.Н. Гиппиус» (1914), «Социализм. Крити­ ческий опыт» (1922), «С.П. Шевырев и западные внушения и ис­ точники теории-афоризма о «гнилом», или «гниющем», Западе»

(1941) и др.).

В ходе полемики со сторонниками позитивизма, марксизма и социологии народничества Струве стремился сформулировать свои собственные теоретико-познавательные принципы («Сво­ бода и историческая необходимость» (1897), предисловие к книге Н.А. Бердяева «Субъективизм и индивидуализм в общественной философии. Критический этюд о Н.К. Михайловском» (1901), «К характеристике нашего философского развития» (1902), «Замет­ ки о плюрализме» (1923), «Метафизика и социология. Универса­ лизм и сингуляризм в античной философии» (1935) и др.). В центре его философских исканий были проблемы соотношения должного и сущего, свободы и необходимости и др.

Отвергая тезис позитивизма о подчиненности должного сущему (бытию) и выведении первого из второго, Струве пытается разгра­ ничить мир мыслимого бытия и реальность, скрытую от познающего разума. С его точки зрения, мир, данный человеку в опыте, есть лишь синтетический продукт сознания, результат логической обработки незначительной части доступных мышлению явлений. Использовав аргументацию имманентной философии о тождестве объективного и субъективного и объединив их в одну из сфер реальности, он по­ мещает в другую ее сферу («абсолютно данную тайну») должное. Онтологический статус должного, существующего параллельно миру явлений, Струве (вслед за Г. Зиммелем) определяет как некое промежуточное звено между бытием и небытием, устанавливаемое на уровне чувства. По мнению Струве, антагонизм свободы и необ­ ходимости (модусы должного и сущего) проявляется в качестве бес­ спорного факта внутреннего опыта и обусловливает все основные противоречия мышления. В этом смысле если логика имеет дело с формальными естественными законами мышления, то гносеология обращена к содержанию сознания, в котором присутствуют неиз­ вестные или малоизвестные элементы - источники противоречий; в силу этого она оказывается неспособной создать полную картину мира, и отсюда становится неизбежным выход за пределы формали­ зованного опытного знания и обращение к метафизике.

В идейном наследии Струве ключевую роль, бесспорно, игра­ ет политическая философия, и прежде всего учение о государстве, ядром которого была идея «либеральной Российской империи» - Великой России. Именно в философии политики и права наиболее ярко проявились глубина и своеобразие его концепции либераль­ ного консерватизма («В чем же истинный национализм?» (1901), программная статья «Великая Россия. Из размышлений о пробле­ ме русского могущества» (1908), «Отрывки о государстве» (1908), «Великая Россия и Святая Русь» (1914), «Оздоровление власти»

164

(1914), «Блюдение себя. Нравственная основа истинного национа­ лизма» (1916), «Национальный эрос и идея государства. Ответ кн. Е.Н. Трубецкому» (1917), «Россия» (1922), «Прошлое, настоящее и будущее. Мысли о национальном возрождении России» (1922), «Б.Н. Чичерин и его место в истории русской образованности и об­ щественности» (1929), «Никита Муравьев и Павел Пестель» (1934) и др.). Особо следует выделить также его сборник статей «Patriotica» (1911), где учение о государстве и обществе включает в себя либе­ ральные идеи национального и культурного развития России.

В начале XX в. идеи либерализма в России отстаивали в основном представители идеалистической мысли (Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, П.И. Новгородцев, Б.А. Кистяковский, И.А. Ильин, П.Б. Струве, С.Л. Франк, Е.Н. Трубецкой и др.), причем проблемы соединения демократических свобод и национальных традиций рассматривались ими как важнейшие философские и политиче­ ские вопросы, что обусловило в итоге своеобразие русской либе­ ральной философии политики и права. Связанный с православием религиозно-философский подход к оценке политико-правовых яв­ лений во многом определил консервативное содержание либераль­ ных воззрений большинства из перечисленных мыслителей, в том числе Струве.

В 1901 г. Струве, еще строго придерживаясь принципа «абсолют­ ного индивидуализма», настаивал на том, что «ни государство, ни национальный дух не являются сущностями или субстанциями»*. Однако тогда же он сформулировал мысль, в дальнейшем получив­ шую концептуальное развитие: «Либерализм в чистой его форме, т. е. как признание неотъемлемых прав личности... есть единствен­ ный вид истинного национализма, подлинного уважения и са­ моуважения национального духа, т. е. признания прав его живых носителей и творцов на свободное творчество и искание»**. Позд­ нее, продолжая выступать против «обожествления эмпириче­ ского государства, а тем более обожествления каких-либо форм государственной власти», Струве уже усматривает в государстве «особый аспект сверхличного человеческого бытия»***, имею­ щего мистическую природу.

Государство, по Струве, «сверхразумно» и «внеразумно», с по­ мощью властных отношений оно иррационально связывает воеди­ но отдельных индивидов. Имманентно и трансцендентно ему свой­ ственно стремиться к своему могуществу, усиливать свою власть внутри страны и за ее пределами. «Переставая исполнять это самое важное, наиболее тесно связанное с мистической сущностью госу­

* Струве П.Б. На разные темы (1893 1901). Сб. статей. СПб., 1902.

С. 541.

**Там же. С. 542.

***Струве П.Б. Patriotica: Политика, культура, религия, социализм.

С. 406.

165

дарства назначение, власть начинает колебаться и затем падает»*. Поскольку государственное могущество, произрастая изнутри, с неизбежностью проявляет себя вовне, постольку «всякое живое го­ сударство всегда было и будет проникнуто империализмом»**. По­ этому идея вечного мира представляется Струве утопичной, а вой­ на - бесспорным обнаружением мистической природы государства. Индивидуализм и эгоизм отдельного человека, антропоморфно во­ площаясь в свойствах государства, раскрываются в его способности «с радостью и даже с восторгом» приносить себя в жертву этому государству, поскольку последнее есть мистическое продолжение индивида: погибая за государство, личность гибнет за себя.

Признавая наличие глубоких противоречий между личностью и государством, «либерализмом» (принцип внутриполитической жизни) и «империализмом» (могущество государства, ограничива­ ющее поле деятельности индивида внутри страны), Струве пытает­ ся обосновать примиряющие и объединяющие их начала с помощью феноменов национализма и патриотизма. С его точки зрения, в го­ сударстве живет и осуществляется дух нации, происходит соедине­ ние ушедших и грядущих поколений, тем самым в жизнь каждого человека вносится духовное благообразие и вся нация связывается с «Высшим Началом». Струве выдвигает идею «патриотического эроса» - любви к родине, понимаемую как иррациональное рели­ гиозное чувство и нравственное совершенствование в деле объеди­ нения «личной жизни и государственных задач». Однако «патрио­ тический эрос», предполагающий ведение войны во имя нации, вступает в противоречие с кантовским категорическим императи­ вом, отстаивающим принцип абсолютной ценности любой челове­ ческой жизни. В итоге категорический императив, имея безличный объективный характер, оказывается подчиненным у Струве религи­ озному и потому якобы более глубокому «национальному эросу». Развивая этот теоретико-методологический подход, он стремится разрешить конфликт между личностью и государством на почве ре­ лигиозного индивидуализма, который, на его взгляд, воплощает в себе элементы «субъективного духа» и «объективного мира» (в том числе социального) и соединяет в божественно-космическом синте­ зе «мистицизм с реализмом, личное с всеобщим».

Струве указывает на тесную взаимосвязь, существующую меж­ ду. государством, нацией и национальной культурой. Как он пола­ гает, нация и национальность являются первичным органическим началом, своеобразной природной стихией, связанной с глубинной мистикой социального бытия. Нация как стихия мягка, податлива

иаморфна, однако именно здесь, на этом уровне, концентрируется

*Струве П.Б. Patriotica: Политика, культура, религия, социализм.

С. 65.

**Там же. С. 66.

166

потенциальная энергия, которая затем может проявиться в созда­ нии великой культуры и государственности. Национальный дух находит свое объективное воплощение в культуре, имеющей, по Струве, универсальный, всесторонний характер и как бы формаль­ но закрепляющей степень самосознания (в первую очередь в форме правосознания) народа. Культура, таким образом, есть та непосред­ ственная среда, где формируется волевое и сознательное начало на­ ции - государство. Богатство, глубина и самобытность культуры определяют его силовые возможности, способность подчинять себе другие нации и государства. Борьбу между нациями и государства­ ми Струве рассматривает как противоборство культур: побеждает та культура, в которой уровень правосознания, степень дисциплины и порядка оказываются выше. Таким образом, государство, по Струве, является квинтэссенцией, энергическим стержнем национального духа и национальной культуры.

Теоретические положения своей политической философии Струве использовал для обоснования концепции Великой России. Являясь сторонником норманнской теории, он тем не менее полага­ ет, что Русь изначально складывалась при тесном взаимодействии ее государственного и национального начал. Русские племена под давлением внутренних и внешних факторов были объединены в национальное государство, в котором идея государственного могу­ щества стала ядром национального самосознания. Примерно со вто­ рой половины XVI в. Россия становится империей, которую Струве определяет как многонациональное государство, обладающее в то же время национальным единством, способностью и волей к рас­ ширению своих границ. Духовной основой Российской империи, по Струве, явилась русская культура.

Вконцепции Струве особое место занимает вопрос о соотно­ шении власти, народа и интеллигенции в России. Если в XVII - XVIII вв., отмечает он, власть была исторически прогрессивной, включала в себя «образованный элемент», вела за собой народные массы, то в XIX в. «просвещение, образованность, интеллигенция» отделились от власти, интеллигенция вступила в конфликт с вла­ стью при пассивном отношении к нему народа. Однако в 1904 - 1906 гг. социально-политическая обстановка в стране, заявляет Струве, претерпевает коренные изменения: плоды социального прогресса начинают становиться достоянием народа, что делает его активной силой в борьбе с реакционной властью. Общественную ситуацию в России после опубликования манифеста 17 октября 1905 г. он оценил как некое переходное состояние, когда консти­ туция стала уже фактом национального правосознания, но власть не хотела с этим считаться.

Втаких условиях скрытой гражданской войны, развития поли­ тической активности правых и левых радикалов Струве выдвинул идею революции во имя государства. Он считал, что националь­

167

ной идеей в России может стать идея примирения между властью

и«проснувшимся к самодеятельности народом», в результате чего государство и нация должны представлять собой единое целое. Власть и нация обязаны найти компромисс, пойти на добровольное самоограничение с целью соединения прошлой исторической судь­ бы с новыми либеральными требованиями. Струве мечтал о такой либеральной Российской империи, в которой могущество государ­ ства будет сочетаться с высокой дисциплиной труда, правовой за­ щищенностью, свободой личности и религиозностью.

Тема русской революции, ее роли в исторической судьбе Рос­ сии красной нитью проходит через все творчество Струве («Из раз­ мышлений о русской революции» (1907), «Интеллигенция и на­ родное хозяйство» (1908), «Интеллигенция и революция» (1909), «Исторический смысл русской революции и национальные задачи» (1918), «Познание революции и возрождение духа» (1923) и др.). Его политическая деятельность и творчество весьма наглядно отра­ жают трагический исход русского либерализма. Все литературное наследие Струве несет на себе печать глубоких противоречий и со­ мнений автора. Если в его трудах приверженность идеалам свободы

икрепкой государственности достаточно очевидна, то этого нельзя сказать относительно его общественно-политической деятельности в разные периоды жизни. В водовороте бурных событий в России Струве, по-видимому, с большим трудом удавалось найти необхо­ димую точку опоры.

Воценке событий Октября 1917 г. в отличие от многих фи­

лософов русского зарубежья (Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, С. Л. Франк, Л. П. Карсавин и др.), которые видели в большевист­ ской революции глубокий метафизический смысл и рассматривали ее как проявление национального духа, Струве долгие годы эмигра­ ции придерживался весьма упрощенного социологического подхо­ да. Если Бердяев и Франк считали, что русский коммунизм должен быть «внутренне изжит», и в этом смысле по-своему признавали революцию, то Струве, называя такую позицию неоправданным «фактопоклонством» (данная оценка проявилась особенно резко в его отношении к евразийству и сменовеховству), видел в победе большевизма досадную историческую случайность, которую можно было не допустить. Причины революции кроются, по его мнению, прежде всего в том, что в России институт частной собственности не стал прочным достоянием национального сознания и социального быта, а христианская мораль не переросла (как в эпоху Реформации на Западе) в «методику и дисциплину ежедневной жизни». Русская революция, с его точки зрения, есть результат усвоения западных теорий (преимущественно радикальных, а не либеральных), внеш­ ней европеизации России.

В последние годы жизни Струве существенно пересмотрел свою оценку Октября 1917г. «Корни русской революции, - пи­

168

сал он, - глубоко заложены в исторической отсталости России...

ее социалистическая революция XX века есть грандиозная реак­ ция почвенных сил принуждения против таких же почвенных сил свободы...»*

Уместно поставить вопрос: в чем же значение творчества П. Б. Струве, почему мы причисляем его к видным мыслителям

XX в., чем он отличается от других выдающихся представителей русской общественной мысли? Ведь Струве не оставил после себя объемных томов по теоретической философии, как, например, С.Н. Булгаков, Н.О. Лосский или С.Л. Франк; он не создал систе­ матических трудов в области государствоведения, как это сделали Б.Н. Чичерин, А.Д. Градовский или В.И. Сергеевич; борясь за утверждение прав человека в России, Струве написал по этому вопросу значительно меньше, чем П.И. Новгородцев, Б.А. Кистяковский или И.А. Ильин. Проблема национального в связи с раз­ витием государственности в России получила наиболее полную историософскую разработку опять же не у Струве, а у Н.А. Бердяе­ ва, Е.Н. Трубецкого, В.Ф. Эрна.

Однако есть у Струве то, что резко выделяет его наследие как одну из ярких страниц в истории русского «духовного ренессанса» начала XX в. Струве можно назвать своеобразным миссионером на­ ционального (консервативного) либерализма в России. Если для классического либерализма XVII - XIX вв. было характерным де­ лать упор на общечеловеческие ценности (права и свободы лично­ сти), то в XX в. требование построения сильного национального го­ сударства стало неотъемлемым элементом либеральной идеологии. В России именно Струве впервые открыто, четко, концептуально сформулировал основные положения такой идеологии. Его серия статей, начиная с программной «Великая Россия. Из размышлений о проблеме русского могущества», дала мощный толчок публичному обсуждению вопросов рационального политико-государственного устройства и перспектив развития российского общества. В дис­ куссию по проблемам, выдвинутым Струве, включились не только политики, но и широкие слои интеллигенции, а Первая мировая война и вызванный ею взрыв общественной полемики о судьбе Рос­ сии, ее национальных интересах и месте во всемирной истории еще рельефнее высветили актуальность поставленных Струве вопросов. Главная заслуга Струве состоит в том, что своей деятельностью он активно способствовал утверждению идей национального либера­ лизма, акцентированию внимания политических сил России нача­ ла XX в. на проблемах сохранения и развития российской государ­ ственности, что не утратило актуальности и в наши дни, в начале XXI столетия.

* Струве П.Б. Социальная и экономическая истоиия России... Париж,

1952. С. 7.'

169