Глава 5

Совокупность этих признаков (подробнее о них будет ска­зано в последующих параграфах данной главы) и формирует понятие судебной власти — это ветвь государственной власти, предназначенная для защиты права путем применения закона в порядке судебного производства, осуществляемого судом при содействии его вспомогательных органов на началах не­зависимости.

Нередко к числу признаков судебной власти относят и ее подзаконность, т.е. обязанность подчиняться требованиям за­конов, из чего делается вывод об отсутствии у судебной власти правотворческих полномочий.

Действительно, для государств континентальной Европы, право которых следует римской традиции, характерно отноше­ние к судебной власти как к правоприменителю: «поп exemplis sed legibus judicandum est»¹. Более того, в учении Ш.-Л. Монтескье явно ставится под сомнение и ее самостоятельная роль — судебная власть «в известном смысле вовсе не является властью»^{1 2 3}, а судьи X суть «уста, произносящие слова закона» .

Напротив, в странах англосаксонской правовой системы, следуя английской правовой традиции, судебная власть рас­сматривается как полноценная ветвь власти, а ее решения считаются источником права (прецедентом)⁴.

Безусловно, описанные подходы суть модели, тогда как в практике того или иного современного государства, как прави­ло, наблюдается исторически и геополитически обусловленное сочетание этих моделей. Что касается России, то, учитывая роль международных договоров в ее правовой системе (ч. 4 ст. 15 Конституции РФ), установленную Конституцией РФ иерархию нормативных правовых актов, а также принадлежащие судебной власти полномочия по нормоконтролю, в том числе конститу­ционному контролю, современное понимание подзаконности

¹ «Не конкретные казусы, а законы имеют юридическую силу» (Кодекс Юстиниана). Цит. по: ДавидР, Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности. М., 1999. С. 256.

² Монтескье Ш.-Л. О духе законов // Избранные произведения. М., 1955. С. 294.

³ Там же. С. 297.

⁴ См., например: Дженкс Э. Английское право // Ученые труды ВИЮН. Вып. XI. М., 1947. С. 27-42.

84

судебной власти существенно отличается от представленного в классических учебниках начала XX в.

В связи с этим выделение признака подзаконности при­менительно к романо-германской правовой семье, к которой относится и Россия, в настоящее время вряд ли целесообразно, а применительно к государствам англосаксонской правовой семьи — и вовсе не верно¹.

Рассмотрим отдельные признаки судебной власти подробнее.

§ 2. Проблемы независимости судебной власти: судебная власть в рамках государства или судебная власть как противовес государству?

Необходимость существования независимой и самостоятель­ной судебной власти как основного способа разрешения возни­кающих в любом обществе социальных и правовых конфликтов сомнений не вызывает. Более сложным сегодня оказывается ответ на другой вопрос: от кого и от чего должна быть незави­сима судебная власть? Каковы, в частности, взаимоотношения судебной власти с государством: она независима от него или, напротив, претворяет в жизнь государственную политику, пусть и особыми правовыми способами (посредством правосудия), предполагающими индивидуальную независимость каждого судьи при применении им права?

Классические правовые концепции всегда давали достаточно однозначный ответ на данный вопрос. Как отмечал И.Я. Фой- ницкий, «в ряду обязанностей, на государственной власти лежащих, одно из самых крупных мест занимает обязанность доставить правосудие населению», что и «призывает к жизни судебную власть, как ветвь власти государственной (выделено нами. — Л.Г), дополняющую другие ее ветви — власти законода­тельную и правительственную... Все они истекают из верховной государственной власти, подчиняются ей и проникаются ею, действуя ее именем»^{1 2}.

¹ Подробнее об этом см. главу 4 настоящего учебника.

² Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. I. 4-е изд. СПб., 1912. С. 157.

85

Иначе говоря, правосудие — это функция государства. Она должна осуществляться специально созданной ветвью власти, институционально выстроенной в виде системы судов, а пер­сонально представленной корпусом надлежащим образом на­деленных соответствующими полномочиями и отвечающих установленным требованиям судей. Эти судьи должны быть защищены при осуществлении правосудия от любого непро­цессуального внешнего влияния, будь то влияние других судей (в том числе вышестоящих), парламентариев, представителей исполнительной власти, прокуроров, а также СМИ, бизнеса, правозащитников, иностранных и международных организаций и т.п. Однако судьи не перестают быть при этом носителями государственной власти, они осуществляют правосудие от имени государства. Более того, при осуществлении правосудия они обязаны руководствоваться законами и применять законы¹, являющиеся в демократическом государстве отражением госу­дарственной политики, которая выработана законодательной властью, в свою очередь, получившей полномочия на это непо­средственно от народа (в результате выборов). В связи с этим любой отрыв судебной власти от государства и выраженной в правовых формах (законах) государственной политики не только технически неосуществим, но и антидемократичен.

Однако в последнее время, особенно в условиях развития различных наднациональных (Суд справедливости Евросоюза, ЕСПЧ, Международный уголовный суд и т.п.^{1 2}) и негосударствен­ных (третейские суды, международные арбитражи и т.п.³) форм правосудия и разрешения споров, все чаще звучит точка зрения, что функцию правосудия необходимо отделить от государства, противопоставить государству, в силу чего судебная власть должна стать независимой именно и прежде всего от государ­ства. Дескать, отделение правосудия от государства, которое в глазах иных авторов предстает как априорный императив, «в конкретной плоскости означает его отделение от правительства, где ему не место и где оно не на месте. Исполнительная и законо­

¹ См. об этом § 2.3 главы 5 настоящего учебника.

² Подробнее см. главу 24 настоящего учебника.

³ Подробнее см. главу 23 настоящего учебника.

86

дательная власти являются государственными властями, тогда как правосудие представляет собой власть общества. Судебная власть не является ни органом применения, призванным реа­лизовывать посредством своих решений политику государства, ни органом управления, потому что правосудие вообще не от­носится к государственной сфере»¹.

Подобные подходы иногда связывают не столько с новей­шими глобальными тенденциями, сколько с ныне весьма влиятельным англосаксонским взглядом на правосудие и благосклонными к нему старыми политическими доктринами (Дж. Локк, Ш. Монтескье и др.). В соответствии с ними «судебная власть не должна быть вручаема постоянному учреждению, но осуществляема лицами, призываемыми из народа в опреде­ленные сроки, чтобы образовать суд, который существует лишь временно»^{1 2}. Ясно, что архетипом подобной формы правосудия является суд присяжных, действительно, представляющий со­бой в англосаксонских странах центральный элемент судопро­изводства, по крайней мере, по уголовным делам.

Однако любые доктринальные попытки (на что бы они ни опирались) выстраивать судебную власть в отрыве от госу­дарства и в противовес ему наталкиваются на непреодолимые концептуальные противоречия.

Во-первых, судебная власть не отделена от государства даже в англосаксонских странах, поскольку суд присяжных (как форма судопроизводства) не может действовать ни вне государствен­ной системы судоустройства, ни без назначаемых верховной властью профессиональных судей. Более того, именно в Англии высшим судебным органом на протяжении столетий (до 2009 г.) являлась Палата лордов, т.е. верхняя палата Парламента, что никак не свидетельствует об отделении судебной власти от государства.

Во-вторых, если рассматривать суд вне государственно­го механизма, то становится непонятно, кто и как должен формировать судейский корпус и откуда последний должен

¹ Rousseau D. Radicaliser la ddmocratie. Propositions pour une refondation. Paris, 2015. P. 180.

² Коркунов H.M. Русское государственное право. T. I: Введение и общая часть. S-е изд. СПб., 1904. С. 346.

87